8 декабря 2003 года по радио «Эхо Москвы» слушателям был задан вопрос: «Как Вам кажется, В.Путин скорее «правый» или скорее «левый» политик?» По телефону ответили 3482 человека, из них 20% посчитали В.В.Путина «скорее правым политиком», а 80% — «скорее левым».

Конечно, среди слушателей «Эха Москвы» много приверженцев правых, они на В.В.Путина в обиде — и вот, обзывают его «левым» и даже не ленятся позвонить на радио. Но есть и много других признаков того, что значительная часть граждан считает В.В.Путина левым и по этой причине голосует и за него, и за «Единую Россию».

Сразу надо сказать, что люди при этом исходят из того понимания левых и правых политиков, которое сложилось в России с начала ХХ века. Левый у нас тот, кто в социальном конфликте стоит на стороне угнетенного и эксплуатируемого большинства, а правый — на стороне угнетателей и эксплуататоров. Если совсем примитивно, то левый на стороне бедных, а правый на стороне богатых. Будем и в наших рассуждениях исходить из этого простого деления (оно иногда дает сбой, но в целом годится).

В каких социально-политических доктринах выражены установки правых и левых? В принятом нами понимании идеология правых — либерализм (в наше время неолиберализм). Его главные идеалы — индивидуализм, главенство частной собственности и экономическая свобода (рынок и конкуренция).

Идеология левых — коммунизм. Исторически коммунизм распространился в странах, которые эксплуатировал или которым угрожал капиталистический Запад. Это страны с разной культурой, с сильным влиянием крестьянского мышления, и коммунизм в них был разным. В России мы его знаем как большевизм. В нем были очень сильны общинные, государственные и уравнительные начала. Его идеал — общество-семья, отношения братства и сотрудничества (взамен рынка и конкуренции).

На Западе перекос в сторону либерализма привел к тому, что экономическая свобода прежде всего стала свободой эксплуатации, свободой топтать ближнего, так что трудящиеся стали «низшей расой» (так и говорили — «раса рабочих».. Во избежание бунта рабочих стали наделять «социальными правами», благо из колоний и «третьего мира» поступали большие средства, богатые могли поделиться. За «социальное государство» стали бороться западные левые — социал-демократы. Их доктрина сводится к тому, чтобы позволять собственникам эксплуатировать рабочих и «дикарей», но через налоги изымать часть прибыли — достаточную, чтобы государство могло содержать социальную сферу (школу, здравоохранение и пр.) и поддерживать бедных. Так на Западе сложилась двухпартийная система — у власти то либералы, то социал-демократы. Западный государственный корабль идет галсами — то чуть вправо, то чуть влево, хотя сейчас разница между курсами стала небольшой.

Либеральные ценности (индивидуализм) возникли в ходе религиозной революции Запада — Реформации. Какого масштаба это была катастрофа, видно из того, что Германия в ее ходе потеряла 2/3 жизней. Россия никогда не была либеральным обществом. Либералами у нас были в начале ХХ века конституционные демократы (кадеты). Они желали установления в России общества и государства западного типа. Кадеты с их западными наставниками возродили в России масонство и стали главными организаторами свержения монархии в феврале 1917 г. Практически все сословия России, кроме части буржуазии, отвергли их проект — крестьяне и рабочие категорически. В союзе с Антантой кадеты развязали Гражданскую войну, но потерпели поражение. На их стороне была и часть социал-демократов (меньшевиков).

Какой же доктрины придерживается В.В.Путин? Разобраться в этом полезно всем, независимо от политических пристрастий. Правый так правый, левый так левый — сейчас не до маскарада.

О своих идеалах В.В.Путин сказал прямо — он привержен либеральным ценностям. Понятно, что речь идет не о личных пристрастиях гражданина Владимира Владимировича Путина. Когда президент заявляет, что он привержен ценностям иной цивилизации, это меняет многое. Представьте себе, что президент теократического Ирана вдруг заявил бы, что он привержен ценностям иудаизма, или что Тони Блэр расплевался с либеральными ценностями и признался, что он конфуцианец.

Итак, президент привержен либеральным ценностям. Напротив, в массовом сознании поворота к либеральным ценностям не произошло. Да, большевизм ушел в прошлое, но он был лишь оболочкой, под ним лежали ценности, которые складывались веками. Ценности, то есть представления о добре и зле и о том, как надо жить человеку, обладают большой устойчивостью, и в истории не было случая, чтобы властям удалось заставить народ сменить его главные традиционные ценности на иные.

Таким образом, вот глубинное основание для раскола в России: правящий слой, представленный В.В.Путиным, взялся перестроить бытие России согласно либеральным ценностям, а большинство населения их не принимает. Более того, при кризисе, когда массы людей впадают в бедность, оживают именно те идеалы, которые выражают отобранные исторической памятью способы преодоления бедствий. Но это — как раз не либеральные принципы, не индивидуализм, а общинная взаимопомощь и патернализм государства.

Согласно опросам ВЦИОМ, за время правления В.В.Путина антилиберальные установки усилились. Вот данные опроса 9-13 января 2004 г. (опрошено 1584 человека), а в скобках — данные января 2000 г. На вопрос «Что, в первую очередь, Вы ждете от Президента, за которого Вы могли бы проголосовать?» люди ответили так:

«Вернуть России статус великой державы» — 58% (55);

«Обеспечить справедливое распределение доходов в интересах простых людей» — 48% (43);

«Вернуть простым людям средства, которые были ими утеряны в ходе реформ» — 41% (38);

«Усилить роль государства в экономике» — 39% (37).

Надо подчеркнуть, что первое по числу ответивших ожидание людей есть, с точки зрения либералов, один из самых тяжелых грехов России. Вот «Российский либеральный манифест» — Программа политической партии «Союз правых сил» (М., 2002). Его второй раздел так и называется: «Вызов великодержавия» (имеется в виду вызов правым силам). В нем говорится: «Многими соотечественниками наша страна все еще воспринимается как «обломок» прежней великой державы — СССР. «Комплекс проигравших», тоска по великодержавию оборачиваются искушением вновь противопоста- вить себя демократическому миру» (с.8). Центром и главой «демократического мира» правые считают США с их авианосцами.

Этот раскол в отношении ценностей — одна из главных причин кризиса. Ведь и сам В.В.Путин писал в связи с угрозами, перед которыми оказалась Россия: «Я убежден: без консолидации хотя бы вокруг базовых общенациональных ценностей и задач противостоять этим угрозам будет невозможно».

Свою тягу к чужим ценностям наши реформаторы оправдывают тем, что якобы либерализм — высшее достижение всей мировой культуры и отвечает «естественным» потребностям человека. А Россия, мол, уклонилась от столбовой дороги. Это ошибка. Либерализм не несет в себе общечеловеческих «естественных» ценностей — таковых не существует. Он не предлагает и какой-то универсальной модели для всего человечества. Либерализм — неповторимая культура, которая сложилась в англосаксонской части Запада. Однако она и там терпит сегодня тяжелый кризис и исчезает.

Похоже, что граждане РФ пропустили признание В.В.Путина о его приверженности либеральным ценностям мимо ушей, хотя оно исключительно важно. Ведь возникает ненормальное положение, опасное непонимание: президент имеет идеалы и мышление правого политика, а население считает его левым. Такое расщепление сознания до добра не доведет. Расхождение между воображением массы и реальной политикой создает растущую напряженность и чревато обвальной утратой легитимности власти, которая и так не слишком основательна. Участие В.В.Путина в предвыборных дебатах разрядило бы эту напряженность, снизило бы «потенциал утопичности» сознания всех сторон в общественном противостоянии. Но этого не произошло.

Тот факт, что В.В.Путин не стал участвовать в дебатах, отвечать на прямые вопросы и излагать свою программу, есть решение правого политика. Умолчание и недоговоренности позволяют людям культивировать надежды и «домысливать» тайные планы В.В.Путина. Так возникает харизматический образ вместо укрепления рационального сознания массы и гражданского чувства. Конечно, власти труднее иметь дело с реалистично мыслящими гражданами, зато на них можно опереться.

Определить главный вектор «проекта Путина» — значит создать более достоверную «карту» политического рельефа России. Это снижает риск тяжелых аварий и срывов и, в принципе, уже в среднесрочной перспективе отвечает интересам подавляющего большинства населения, в том числе и приверженцев правых. Какими же признаками мы можем воспользоваться? Прежде всего, конечно, декларациями самого В.В.Путина. Но не только его. Нельзя же закрывать глаза на тот факт, что наши очевидно правые политики, даже выражающие интересы олигархов, совершенно искренне считают В.В.Путина правым.

Как цинично определяет тип отношений В.В.Путина с СПС ярый идеолог правых Е.Ясин: «Путин выстраивал отношения с правыми так, чтобы пользоваться их разработками, но при этом отмежевываться от них публично». Другими словами, В.В.Путин проталкивает законопроекты, которые в тени готовят Чубайс и Гайдар, но на людях президент от этих одиозных типов дистанцируется.

Четко выразился А.Чубайс: «Реальный внутриполитический курс Путина — правый. А внешнеполитический — так просто слов нет! Мы развернулись за два года на 180 градусов! В НАТО практически вступили. В ВТО в моем понимании вступим не позже чем через полтора года. Американцы — наши военные союзники».

Греф прямо заявил, что после выборов президента в марте реформы будут проводиться с большей, чем до этого, интенсивностью. При этом он сказал буквально следующее: «Основной вопрос — можно ли говорить в свете происходящего о продолжении либерального курса реформ. Однозначно — да. Я знаю, что Владимир Путин является убежденным либералом, и не представляю себе его действия, меняющие этот курс. В России возможен любой поворот событий, но не с этим президентом». То есть именно В.В.Путин является гарантом продолжения правого либерального курса реформ, так что сменись он на посту президента — всё может пойти по-другому.

А главное, за словами В.В.Путина — либеральная практика в сферах, чрезвычайно чувствительных к главным аксиомам социальной философии, то есть в таких вопросах, где расхождение правых и левых очевидно. В.В.Путин форсирует переход от коммунитарных, солидарных принципов устройства, унаследованных от советского строя главных систем жизнеобеспечения, к радикально индивидуалистическим (взять хотя бы реформу ЖКХ и пенсионную реформу).

Но рассмотрим здесь ограниченный вопрос: к какому же флангу тяготеет В.В.Путин как политик, к правому или левому. Пройдем по главным его декларациям, сделанным и в Посланиях Федеральному собранию, и в телефонных «разговорах с народом». Они будут даны в кавычках курсивом. Не будем, насколько это возможно, вдаваться в обсуждение его высказываний по существу, а лишь сортируем их по принципу «правое-левое».

ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ОБЯЗАННОСТИ ГОСУДАРСТВА

В.В.Путин говорит: «Необходимо извлечь уроки из нашего опыта и признать, что ключевая роль государства в экономике — это, без всяких сомнений, защита экономической свободы. Наша стратегическая линия такова: меньше администрирования, больше предпринимательской свободы — свободы производить, торговать, инвестировать».

Это — слова типично правого, либерального политика. Левый (даже социал-демократ) сказал бы, что ключевая роль государства в экономике — так организовать производство и распределение материальных благ, чтобы была обеспечена безопасность страны, народа и личности, а также воспроизводство физически и духовно здорового населения. Ради этого государство обязано ограничивать «экономическую свободу» рамками общественного договора, выраженного в законах, опирающихся на господствующие в данной культуре нравственные нормы.

В.В.Путин исходит из абстрактного постулата: «Сегодня, в современном мире, государство в первую очередь должно обеспечить права и свободы своих граждан, без этого вообще ничего невозможно сделать».

Это — типичный либеральный штамп, уход от вопроса о том, какие права и свободы имеются в виду, для кого эти права и свободы. Левый политик всегда подчеркивает, что базовым правом человека является право на жизнь. Коммунист добавит, что оно реализуется через право на труд и уравнительное распределение минимума жизненно важных благ (что возможно лишь при сильном общественном секторе хозяйства). Социал-демократ уточнит, что право на жизнь осуществляется через социальную помощь «слабым» посредством перераспределения богатства с помощью налогов.

В любом случае «экономическая свобода» несовместима с правом на жизнь «для всех», она означает лишь право сильного на жизнь — право того, кто победил в конкуренции. Еще Адам Смит говорил о «подлой максиме хозяев», которая гласит: «Всё для нас и ничего для других».

Либерализм, утверждая «свободу контракта», отрицает право на труд и на удовлетворение потребности человека в хлебе и тепле. Рынок удовлетворяет только платежеспособный спрос. Милостыня бедным — вне экономики, это благотворительность, права на нее не существует, ее можно лишь просить как милость.

Это специально подчеркивает В.В.Путин, выступая как типичный ультраправый политик: «Политика всеобщего государственного патернализма сегодня экономически невозможна и политически нецелесообразна. Отказ от нее диктуется как необходимостью наиболее эффективного использования финансовых ресурсов, так и стремлением включить стимулы развития, раскрепостить потенциал человека, сделать его ответственным за себя, за благополучие своих близких… У нас нет другого выхода, кроме как сокращать избыточные социальные обязательства и строго исполнять те, которые мы сохраним.

Социальную политику будем проводить на принципах общедоступности и приемлемого качества базовых социальных благ. А помощь предоставлять прежде всего тем, чьи доходы существенно ниже прожиточного минимума».

Левый политик с этим категорически не согласится. Государственный патернализм всегда экономически возможен, а «политически нецелесообразен» он у правых политиков (причем только у буржуазных правых — царь никогда такого бы не сказал). Во время Гражданской войны государство изъяло через продразверстку примерно 1/10 продукции крестьянства, выдавало 34 млн. пайков и тем самым спасло от голодной смерти городское население, включая дворян и буржуев. Это и есть патернализм в чистом виде. Сегодня РФ имеет в тысячи раз больше средств, чем Советская Россия в 1919 г. — а 43% рожениц подходят к родам в состоянии анемии от плохого питания.

Вот Государственный доклад «О состоянии здоровья населения Российской федерации» (М., 2000): «Непосредственными причинами ранних смертей является плохое, несбалансированное питание, ведущее к физиологическим изменениям и потере иммунитета, тяжелый стресс и недоступность медицинской помощи». И при этом В.В.Путин считает социальные обязательства государства избыточными и призывает их сокращать! Так может сказать только либерал, стоящий гораздо правее Тэтчер и Рейгана.

При этом В.В.Путин признает, что РФ переживает демографическую катастрофу, но никак не связывает ее с проводимым его правительством курсом реформ: «Нас, граждан России, из года в год становится все меньше и меньше. Уже несколько лет численность населения страны в среднем ежегодно уменьшается на 750 тысяч человек. И если верить прогнозам,.. уже через 15 лет россиян может стать меньше на 22 миллиона человек. Я прошу вдуматься в эту цифру: седьмая часть населения страны. Если нынешняя тенденция сохранится, выживаемость нации окажется под угрозой».

Выживаемость нации под угрозой, но экономическая свобода важнее! И ведь сдвиг социальной политики вправо после прихода В.В.Путина вызвал новый рост смертности даже при очень благоприятной для РФ конъюнктуре цен на нефть. Сам В.В.Путин отмечает: «В последние годы смертность населения продолжала расти. За три года она увеличилась на 10%. Продолжала снижаться и ожидаемая продолжительность жизни. Печальная цифра — с 67 лет в 1999 г. до 64 — в 2002 г.»

Совершенно иллюзорной является и та социал-дарвинистская либеральная утопия, которую поддерживает В.В.Путин. Согласно этой утопии, погрузить человека в нищету и обстановку жестокой борьбы за существование означает «раскрепостить потенциал человека, сделать его ответственным за себя, за благополучие своих близких». Наоборот! Советский опыт показал, что спокойствие и уверенность в завтрашнем дне позволяют человеку плодотворно отдаться творческой работе и воспитанию детей — вот тогда и раскрывается потенциал человека. Столь же наглядно опыт РФ показал, что нынешний стресс и лихорадочная гонка ведут к небывалой смертности, заболеваемости и преступности — и потенциал человека съеживается.

Либеральным штампом является и обещание «помощь предоставлять прежде всего тем, чьи доходы существенно ниже прожиточного минимума». Что значит «существенно ниже». Насколько ниже прожиточного минимума должны быть доходы, чтобы человеку оказали помощь при экономической свободе? Сколько копеек составит эта помощь? На деле концепция «адресной» помощи является социальной демагогией, добиться ее даже в богатых странах удается не более трети тех, кто должен был бы ее получать. Проверка «прав на субсидию» и оформление очень дороги и требуют больших бюрократических усилий. Поэтому, как говорил премьер-министр Швеции Улоф Пальме, если доля нуждающихся превышает 10% населения, для государства дешевле применять не адресную, а автоматическую систему помощи — или оказывать ее всем на уравнительной основе (например, через цены или через дотации отрасли вроде теплоснабжения).

В российской практике, как мы все могли убедиться, «принципы общедоступности» жизненных благ нарушаются самым грубым образом. Посмотрите по телевизору, как заваривают трубы отопления тем, кто не оплатил счета. Но это — общая установка либеральных правительств. Сейчас в Англии правительство лейбористов («левых», которые сильно сдвинулись вправо), государство там гораздо более социальное и богатое, чем РФ. А в декабре 2003 г. только за одну неделю там умерло от холода 2500 человек, в основном пенсионеров — им отключили газ за неуплату. Всего же по этой причине в Великобритании за зиму ожидается смерть 50 тыс. человек. Что произойдет с нами в нашем морозном климате, когда этот либерализм в полной мере овладеет Россией?

ИДЕАЛ БУДУЩЕГО

В.В.Путин говорит: «Россия должна быть и будет страной с конкурентоспособной рыночной экономикой. Страной, где права собственности надежно защищены, а экономические свободы позволяют людям честно работать, зарабатывать. Зарабатывать без страха и ограничений».

Итак, вот ключевые слова идеала В.В.Путина: рынок, собственность, конкуренция, экономическая свобода. Это — словарь либерала, крайне правого политика. В словаре левого политика (даже социал-демократа) ключевые слова: сотрудничество и социальная ответственность. Для левых рынок и собственность — не идеал, а инструмент, они используются в зависимости от конкретных условий.

В этом либеральном штампе, который применил В.В.Путин, нетрудно видеть противоречие с очевидной реальностью и даже логикой: «честно зарабатывать» и «зарабатывать без ограничений» — вещи несовместимые. Не может такого быть. Р.Абрамович «заработал» за пять лет 12 млрд. долларов. Считает ли В.В.Путин, что он «заработал» их честно? И можно ли столько «заработать», если права собственности всех граждан действительно будут защищены? Никак нельзя, тут либерализм входит в противоречие с законом сохранения материи.

В.В.Путин отстаивает идею, которая в ходе реформы приобрела характер религиозной догмы — что «продукция российского хозяйства должна быть конкурентоспособна на мировом рынке». Эта идея — следствие более фундаментальной идеи «экономической эффективности», которая была одной из центральных догм политэкономии. В свою очередь, из догмы конкурентоспособности вытекают и важные политические следствия (например, стремление вступить в ВТО).

В.В.Путин говорит: «Конкурентоспособным должно быть у нас всё — товары и услуги, технологии и идеи, бизнес и само государство, частные компании и государствен- ные институты, предприниматели и государственные служащие, студенты, профессора, наука и культура».

Здесь вера в конкуренцию доведена до крайности. Тотальная конкуренция, поистине «война всех против всех». Такое постеснялась бы сказать и Тэтчер. Даже студенты обязаны друг с другом бороться. То, что культура Запада считает своей болезнью и чуть ли не проклятьем, в России в XXI веке возводится в культ — какое идолопоклонство. Конкурентоспособность — один из таких идолов, ложная иллюзия, которой соблазняют людей политики и экономисты. Ведь большая часть человеческих отношений никак не может строиться на основе купли-продажи и конкуренции, а строится прежде всего на соединении усилий и сотрудничестве — и государство, и семья, и наука, и культура.

«Сегодня так же, как и всегда в мире, происходит достаточно жесткая конкурентная борьба… Мы должны быть конкурентоспособными — от гражданина до государства», — говорит В.В.Путин.

Это либеральное представление о мире антиисторично. Конкурентная борьба возникла вместе с капитализмом, и это очень недавнее «изобретение». А до этого десятки тысяч лет человек жил в общине и вел натуральное хозяйство. Сама мысль о «борьбе» ради наживы повергла бы его в изумление. И сегодня еще большинство населения земли вовсе не мыслит жизнь как арену борьбы с ближними.

И что значит «конкурентоспособное государство». С кем и за что оно конкурирует? Как это себе представляет Президент? Допустим, государство Франции конкурентоспособнее государства РФ — оно что, забирает к себе наш народ и мы становимся французами? В либеральной доктрине и так много странностей, но зачем же их доводить до абсурда.

Идея, будто главным критерием оценки хозяйства и государства Россия является конкурентоспособность, переворачивает смысл хозяйственной деятельности с ног на голову. Главная цель производства («народного хозяйства». — обеспечить народ необходимыми благами, включая благо жить в надежной независимой стране. Все остальные цели являются вторичными, подчиненными, на их достижение тратят ресурсы только если достигнута эта главная, фундаментальная цель.

Если следовать тезису В.В.Путина, наше отечественное хозяйство надо оценивать не по тому, как живет наш народ, а по тому, как его оценят где-то на лондонской и амстердамской бирже. Почему? Ведь у них там совсем другие условия, другие запросы — зачем нам лезть к ним за оценкой. Многие наши жизненно необходимые нам товары им вообще не нужны, они неконкурентоспособны абсолютно! Что же, нам из-за этого их не производить? Похоже, к этому дело идет — в России уже и квасу не напиться, отверг его мировой рынок.

Представьте, что все наши товары неконкурентоспособны — мы что же, должны закрыть все производство и умереть с голоду, как индийские ткачи, чей ситец не мог конкурировать с английским? Что за абсурдная логика? Ведь миллионы индийских ткачей умерли с голоду потому, что Индия была колонией Англии и просто не могла защититься — а мы сами лезем в эту яму. Вот, в Японии не импортируют рис, а покупают его у своих крестьян — в иные годы в восемь раз дороже мировой цены. Но японцы не требуют, чтобы их сельское хозяйство было «конкурентоспособно». Такая мысль просто не приходит им в голову.

Мы всегда производили и будем производить многие виды товаров, которые не могут или не будут конкурировать на внешнем рынке, и это бывают самые необходимые для нас товары.

Мы уж не говорим о том факте, что свободная конкуренция — идеологический миф. Рассуждения о ней экономистов являются схоластикой. Уже сто лет как мировой рынок находится под жестким контролем, и допуск на этот рынок определяется вовсе не качеством и ценой товаров. При СССР Запад закрывал от нас свои рынки политическими средствами, а теперь ту же роль играют нормы ВТО.

Но главное всё же в том, что никуда не делись те факторы, которые давали и дают конкурентные преимущества товарам Запада перед российскими товарами. Эти факторы не преодолеть ухищрениями типа низкой зарплаты или «научной организации труда», тем более при нынешнем состоянии РФ, когда ликвидированы преимущества советской системы хозяйства и социальной организации. В этих условиях лишь немногие производства России могут стать конкурентоспособными, но только если будут превращены в дочерние предприятия транснациональных корпораций, а значит, при условии полного отказа России от сохранения целостного народного хозяйства.

Иными словами, политики, ратующие за открытость РФ мировой конкуренции, допускают превращение России в периферию западной экономики, превращение ее из независимой страны в «пространство», из которого мировой капитал может выкачивать ресурсы. Это — капитуляция, вполне определенный выбор. Бывают ситуации, когда приходится думать о капитуляции, и этот вариант можно обсуждать, но надо же о нем сказать прямо, а не подпускать тумана.

В.В.Путин делает следующее сильное утверждение: «Очевидно, что мотором экономического роста является частная инициатива — как российского, так и зарубежного бизнеса, работающего на российской территории».

Это — центральная догма либеральной доктрины, которая давно уже опровергнута историческим опытом. Не только левый политик, но даже и президент Рузвельт такого никогда бы не сказал. Мотором экономического роста, начиная с цивилизаций Тигра и Евфрата с их каналами и дамбами, являются большие организации людей, способные разрешать противоречия интересов, координировать усилия и мобилизовать ресурсы в масштабах, недоступных для частной инициативы. Наиболее высокие темпы и качество экономического роста были достигнуты в СССР в 30-е годы, во время Отечественной войны и в ходе восстановительной программы. Это — общепризнанный в мировой экономической науке факт.

Другие примеры — экономический рост Японии, стран Юго-Восточной Азии, сегодня Китая. В этих случаях мотором была не «частная» инициатива, а большие государственные программы развития, в которых с высокой степенью координации соединялись предприятия разных типов и даже разные уклады. Недавно в Японии опубликован многотомный обзор японской программы экономического развития начиная со Второй мировой войны. В сообщении о нем говорится, что «Япония отклонила неолиберальные доктрины своих американских советников, избрав вместо этого форму индустриальной политики, отводившую преобладающую роль государству». Примерно то же самое пишет председатель Совета экономических советников при Клинтоне лауреат Нобелевской премии Дж.Стиглиц об «уроках восточно-азиатского чуда», где «правительство взяло на себя основную ответственность за осуществление экономического роста», отбросив «религию» рынка.

Да и мы сами видим, что если бы в РФ все отдали в руки частной инициативы, да еще предоставили ей экономическую свободу, то всех нас уже до нитки бы раздели и за рубеж наше рванье отправили.

ПРИВАТИЗАЦИЯ «ПО ЧУБАЙСУ»

Этот вопрос — настоящий пробный камень для политиков РФ. В.В.Путин от него не мог уйти и отвечает как либерал самого правого толка — зная, что население этой приватизации не поддерживает.

Он говорит: «У меня, конечно, по этому поводу есть свое собственное мнение: ведь когда страна начинала приватизацию, когда страна перешла к рынку, мы исходили из того, что новый собственник будет гораздо более эффективным. На самом деле — так оно и есть: везде в мире частный собственник всегда более эффективный, чем государство».

Да, правые всегда за частную собственность и приватизацию. Глядя на их сытые лица, это вполне можно понять. Но довод, приведенный в последней фразе, настолько не вяжется с реальностью, что возникает подозрение — не Андрей ли Илларионов вставил его в черновик Президента. Нигде в мире частный собственник не является более эффективным, чем государство Утверждение В.В.Путина не согласуется с фактами, это просто идеология.

Строго говоря, сама постановка вопроса неверна — эффективность частника и государства в общем случае несоизмеримы, поскольку они оцениваются по разным критериям. У частника критерий — прибыль, а у государства — жизнеспособность целого (страны). К тому же государство на Западе служит прежде всего частным собственникам и не конкурирует с ними, а перекачивает им общественные средства, беря на себя убытки. А уж о перекачке частникам средств населения в РФ и говорить нечего.

Профессор МГУ В.М.Кульков пишет: «В ходе приватизации упорно внушалась мысль о заведомой неэффективности государственной собственности. Между тем, анализ функционирования предприятий по четырем крупнейшим странах Западной Европы (в середине 80-х гг.) показывает, что соотношение показателей производительности труда в государственном и частном секторах было в пользу первого: в ФРГ оно составило 1,34, во Франции — 1,30, в Италии — 1,21, в Великобритании — 1,91, в среднем по четырем странам — 1,44.

Продолжение следует...