В качестве еще одного примера Систем Местных Обменов рассмотрим несколько отличную от LETS систему под названием Итакские Часы, запущенную в США в в начаде 90-ых годов. В 1991 году графический дизайнер Поль Гловер из Итаки, штат Нью-Йорк выпустил в обращение собственные деньги. За несколько лет Часы ( Hours – так называется эта местная валюта) приобрели всеобщую ликвидность, их принимали даже банки в уплату процентов, а однажды их украли из банка наряду с долларами. Часы были призваны решить экономические проблемы района штата Нью-Йорк, где жил Гловер. Сельскохозяйственный район приходил в упадок, деньги утекали из района преимущественно через растущую национальную сеть универмагов Уолмарт. Сам город Итака – это центр колледжей и мекка сторонников альтернативной культуры. В Итаке расположен Корнелльский университет. Население Итаки составляет 30 тыс. человек.

Есть свидетельства, что итакец Поль Гловер услышал об одной из местных валют  — Беркширских нотах по радио в 1991 году. Он посетил библиотеку Шумахеровского общества ( занимающегося изучением и экспериментами с местными валютами, изучением региональных экономик, экономическим децентрализмом), изучил прошлый опыт введения местных валют и провел много часов в оживленных дискуссиях с одним из основателей Шумахеровского общества, Робертом Сванном, положившим всю жизнь на пропаганду местных валют. Поль Гловер поговорил с местными жителями и обнаружил, что у многих людей есть не одна работа на 25 тыс. долл. в год, а приработки в пяти местах по 5 тыс. долларов. Люди пекут пироги, ведут бухгалтерию, преподают уроки, сидят с и т.п. Почти все эти услуги недооценены и не рекламируются. Люди, которые их оказывают, не пострадали бы от притока новых клиентов. Поль спросил местных жителей, согласились бы они принимать местную валюту за свои услуги. И те, кому нечего было терять, легко согласились. Уже через несколько месяцев после начала эксперимента с новыми деньгами Гловер опубликовал в местной газете список из 90 человек, которые начали принимать Часы в дополнение к долларам. С тех пор Часы имели огромный успех: местная торговля уже на сотни тысяч долларов совершается полностью вне долларовой системы. И главное – эти деньги остаются в общине.

Какие проблемы пришлось преодолеть новой денежной системе? Поль Гловер говорит: «Экономика – это на 85% психология… Когда 90 человек и три магазина согласились принимать эту валюту, наши деньги показали себя сильными, полностью надежными и просто великолепными. Настаивая на этом в течение 4,5 лет, мы добились их восприятия как надежных – они стали такими желанными, что люди предпочитают получать платежи именно в них. Это целый культурный процесс». Чем поддерживаются итакские Часы? Очевидно, что это не золото. И не задолженность, как в случае с долларом. Часы обеспечены верой местной общины. «Я думаю, что доллары США обеспечены морской пехотой США больше, чем всем остальным, — убежден Гловер. – Официальная валюта выпускается со скоростью 830 тыс. долл. дополнительного национального долга в минуту. Итакцы рассматривают свои Часы как реальные деньги, обеспеченные реальными людьми, реальным временем, реальными умениями и навыками. Напротив, доллары  — это смешные деньги, больше не обеспеченные ни золотом, ни серебром, а всего лишь пятью триллионами национального долга». « Мы наблюдали, как федеральные доллары приходили в город, сменяли нескольких владельцев и уходили из города, чтобы на них потом вырубались леса Амазонки – легкие планеты – или финансировались войны, — объясняет Гловер, — а итакские Часы, напротив, остаются в нашем регионе и помогают нам давать друг другу работу».

Лауреат Нобелевской премии экономист Гэри Бекер пишет :

« Альтруизм относительно неэффективен в рыночном контексте; но альтруизм эффективнее, чем личный интерес, в контексте семьи и в нерыночном контексте…Если я прав, что альтруизм доминирует над поведением семей в той же самой степени, в которой эгоизм доминирует над рыночными сделками, тогда альтруизм намного более важен в экономической жизни, чем это обычно признают».

Читая подобные признания Нобелевского лауреата по экономике, сейчас приходится с горечью вспоминать, что еще совсем недавно в своем собственном отечестве мы имели экономику, работающую на весьма сходных принципах социальных отношений между людьми, но не в отдельных своих частях, а в едином целом. Наша родина являла собой самый грандиозный пример страны–семьи за всю историю.

Сейчас, когда на нашу страну накатило очередное смутное время, когда в нашем обществе потеряно согласие по главным жизнеутверждающим ценностям, народ страны расколот и между отдельными его частями нет ни только взаимопонимания, но даже не выработан необходимый язык для диалога – самое время обратить пристальное внимание на свою историю и прежнее стабильное жизнеустройство, но не в русле сфабрикованных либеральными идеологами «универсальных» идеологических доктрин, а в сравнении с иными человеческими сообществами, оказывающимися подчас в относительно сходных с нашими жизненных обстоятельствах. Когда я изучал работу Систем Местных Обменов в современных западных странах мне все время бросалось в глаза поразительное сходство между принципами и духом, заложенными людьми в эти системы на Западе, с принципами и духом той социально-экономической системы, которая существовала в нашем отечестве на протяжении более 70 лет и получила название советского социализма (коммунизма).

Памятуя про условность таких сравнений попытаемся все же сопоставить основные предпосылки возникновения и принципы функционирования описанных выше Систем Местных Обменов с принципами, заложенными в советскую социально-экономическую систему нашими предками. Предпосылки для возникновения у обеих систем весьма сходные: необходимость прожить своим трудом и своими внутренними ресурсами в отсутствие реальной возможности использовать выгоды от разделения труда на более высоком уровне экономической интеграции, вследствие существования на этом уровне системы, склонной и способной обратить все выгоды от разделения труда в свою пользу, либо не видящей для себя смысла в использовании подобного разделения труда вообще.

Россия в начале 20-го века становилась устойчивой зоной периферийного капитализма для развитых капиталистических стран Запада за счет выкачивания ресурсов из самого малообеспеченного и самого многочисленного сословия страны – крестьянства. Стоимость крестьянского труда во все меньшей степени определялась усилиями собственно тружеников–производителей, а во все большей степени процессами, происходящими на мировом рынке продовольствия, где главные капиталистические страны диктовали цены. Зона экономики крестьянского хозяйства во все большей мере становилась внутренней колонией для эксплуатации как российским, так и международным капиталом, без каких либо перспектив на модернизацию самого этого хозяйства от тех архаичных форм, которые продолжали существовать в российском сельском хозяйстве того времени. Выход был найден через революцию и модернизацию , приведшую к построению единого народного хозяйства с перспективой самостоятельного развития на основе общегосударственных планов для всех отраслей экономики.

Для осуществления этой программы вовсе не потребовались каких-то изощренных протекционистских мер из-за наличия капиталистического окружения, о которых в свое время мечтал Д.И. Менделеев. Просто была построена экономика другого типа, другого порядка, другого смысла, не стыкующаяся ни в целом ни своими частями с экономиками окружающих стран, мечтающих пограбить наши ресурсы. И это было лучшей и самой перспективной формой защиты, позволившей нашей стране выжить и продолжить независимое развитие. Подобная экономическая система исключала экономическую конкуренцию со странами западного мира по установленным ими правилам (хотя разумеется не исключала конкуренцию геополитическую) . В этом противники советской власти усматривают слабость советской системы – но в этом была ее сила и действенная защита от всяческих попыток подмять под себя наше народное хозяйство со стороны акул капиталистического мира.

Отсутствие направленности в экономике СССР (как в целом, так и в ее отдельных частях) к достижению тех же самых целей, что и в экономиках окружающих капиталистических стран, исключило применение по отношению к СССР тех же самых методов экономического закабаления, что широко использовались и используются поныне мировой капиталистической системой для экспансии ее во внешнее окружение. В экономике СССР, как и в экономике крестьянского двора, доминирующей являлась ее изначальная фундаментальная функция – непосредственное удовлетворение материальных потребностей всего общества и каждого в отдельности. Поэтому деньги играли в ней вспомогательную роль, производную от прямого предварительного планирования производства необходимых товаров и услуг. Ни экономика в целом, ни отдельные предприятия (вплоть до магазинов, которые всю выручку сдавали в госбанк) не работали ради накопления денежных средств, как это происходит в капиталистической экономике. Вследствие такого характера производственной деятельности, а вовсе не в силу какой-то внутренней закрытости или жестких административных мер, прямая экономическая конкуренция с западными товарами или капиталами была невозможной. Западным финансовым институтам просто не за что было «зацепиться» в экономике СССР, посредством чего можно было бы запустить финансовую колонизацию страны и загнать в долговую кабалу. Так, стоимость самой внутренней валюты СССР была обеспечена не золотом и не государственным долгом, а предварительно запланированным государством производством товаров и услуг. Не надо было предварительно депонировать в обеспечение вновь эмитируемых денег ничего материального – ни сокровищ ни товарных запасов. Советские деньги не продавались и не покупались. Такие деньги с точки зрения капиталистического мира ценности не представляли, потому что не могли быть использованы для наживы путем финансовых спекуляций и ростовщичества. Они не использовались нигде, кроме как в СССР и не обладали ни внешней ни внутренней конвертируемостью ( как сегодняшний российский рубль), т.е. исключали какие-либо сделки купли-продажи с долларами и прочими коммерческими валютами: просто потому, что деньги Советского Союза были некоммерческими. Западные транснациональные корпорации, поэтому, не могли проявлять к таким деньгам никакого финансового интереса и потому не могли иметь никаких реальных рычагов воздействия на нашу финансовую систему.

Именно сходные же свойства местных валют, используемых в современных Системах Местных Обменов на Западе, делают их недосягаемыми для ТНК и мира глобальной конкуренции. “Частные деньги” LETS или Итакские Часы, — это не такие деньги, которые могут быть даны в долг под проценты, они по сути своей являются средством обеспечения обменов в некоммерческих системах, которые изначально создавались ради обеспечения натуральных ( вещных), а не денежных потребностей людей, входящих в местные сообщества. Они могут использоваться только на нужды местных общин, они, как и деньги СССР неконвертируемы в коммерческие валюты. Для экономической конкуренции в глобализирующейся рыночной экономике и уж тем более для ее негативных последствий для проигравших такую конкуренцию  — просто нет места в данных социально-экономических системах. Вопреки расхожим суждениям о благе конкуренции всегда и везде здравый смысл подсказывает, что когда сталкиваются заведомо неравные по экономическим и иным возможностям участники, исход их «свободного» соревнования предопределен заранее. Создание механизмов необходимой в таком случае протекционистской защиты внутренней экономики сами становятся чрезвычайно затратной задачей, если только нужно поставить экономический барьер между сходными по своей природе, но существенно неравными по наличным ресурсам и имеющемуся потенциалу экономическими системами. Если же речь идет о разных моделях социально-экономических систем, преследующих непохожие цели, то никакой специальной протекционистской защиты и не требуется, потому что никакого экономического столкновения между ними и не может возникнуть в силу внутренней нестыковки их экономических механизмов. Они могут развиваться независимо, создавая необходимое разнообразие социально-экономических и культурных систем в мировой цивилизации.

Здесь следует подчеркнуть особо, что в экономическая система, преследующая иные цели и имеющая иные мотивы для производственной деятельности экономических субъектов, нежели окружающая ее экономическая система, вовсе не является закрытой и не имеющей возможности взаимовыгодного обмена с внешней экономикой другого типа. Так, экономическая практика СССР, будучи качественно отличной от экономической практики капиталистических стран никогда не предполагала какого бы то ни было отказа от взаимовыгодной торговли с ними, или использования западных технических знаний или даже непосредственного использования труда западных специалистов. Приходилось искать взаимоприемлемые компромиссы вплоть до бартерных обменов. Естественно, что СССР до последних лет своего существования не шел в отношении себя на применение тех ростовщических финансовых механизмов долгового закабаления, которые широко применялись и применяются Западом в отношении более слабых в идейном и духовном отношении соперников на международной арене, граждане которых не мыслят никаких иных способов хозяйственной деятельности кроме бизнеса и коммерции. Здесь играет решающее значение духовное и идейное противостояние , а вовсе не экономическая или даже военная мощь. Пример социалистической Кубы, обладающей весьма скромными материальными ресурсами, с которой ничего не может поделать экономический и военный мастодонт США , весьма примечателен.

И чтобы там не говорили про низкий уровень жизни на Кубе – ее экономика вытягивает максимум того, что можно получить из наличных ресурсов, обеспечивая одну из самых высоких на американском континенте среднюю продолжительность жизни для своих граждан и рекордно низкую детскую смертность – ниже даже, чем в тех же США.