Существует расхожее заблуждение, мол кризисы и катастрофы нужны кому угодно, но уж точно не страховщикам. Они играют на страхе людей, но в конечном счете их доход происходит якобы оттого, что все идет нормально и страховые случаи не случаются. Казалось бы, это верно, ведь сколько раз мы слышали, что в результате какой-то катастрофы разорились страховые кампании! Страховщики, вот кто заинтересован в стабильности! Но это такое же глупое утверждение как считать, что милиции не выгодна преступность. Чем больше преступность, тем больше денег, полномочий, власти и прочего получают силовики. Так что даже и не надейтесь, что кто-то что-то искоренит. Придется согласится с героем Зиновия Гердта из «Места встречи изменить нельзя»: «Преступность победят не карательные органы!»
В мире, где не случается внезапных смертей и внезапных катастроф и пожаров с наводнениями страховой бизнес бы не существовал.
Со страховками и выплатами по ним в случае «ИКС» страховщики уже давно научились справляться. Во-первых, дело в том, что все они застраховали еще и друг друга. Поэтому когда случается наводнение, то платит не одна страховая кампания в этой местности, хотя она и может понести убытки, но и московская кампания у которой застрахована та, и немецкая у которой застрахована московская и так далее. Во- вторых, они не страхуют тех у кого действительно могут возникнуть проблемы, или страхуют по низкой ставке. Они гораздо лучше оценивают вероятности и риски. В – третьих, их бизнес вообще не в том, чтобы наживаться на потерпевших, они могут выплачивать очень много, они просто как банки «привлекают деньги населения», только если в случае с банком человек делает вклад в надежде на рост, страховщики пугают возможностью потерь. Суть в одном, вы отдаете им в пользование деньги, которые они крутят с большей пользой и готовы с вами поделиться частью барыша, если что-то с вами случится. В – четвертых, некоторые страховые кампании используют катастрофы, чтобы разориться и слинять и так и ждут подходящий вариант. Например, страховая кампания, играя на том, что конкуренты часто изматывают потребителя следствием и долго не выплачивает страховку, заявляет в рекламе, что «она платит в тот же день». После этого к ней валом идет народ и она действительно платит страховки без придирок. Когда денег набегает достаточно, она страхует актив, принадлежащий владельцам или их доверенным лицам, палит его, выплачивает все, что собрано от людей этому «пострадавшему» и, так сказать, разоряется. На стыренные деньги можно сделать еще одну пирамиду. Но мы сейчас не об этом, а о сравнительно честных методах. Одним словом, за них не волнуйтесь!
Увеличение катастроф и кризисов увеличивает потенциально и их целевую аудиторию. Стимулировать продажи своего товара рекламой и блеском хорошо, но лучше всего стимулировать обострением потребностей, которые товар должен удовлетворять.
Катастрофы ставят в повестку дня тему безопасности. А поставить тему в повестку дня в тысячу раз выгоднее, чем давать рекламу. Это бесплатная, ненавязчивая высокоэффективная реклама , идущая в новостях, а не в рекламном блоке.
Однажды мы работали на одну страховую кампанию и предложили ей не просто посылать агентов наудачу, а посылать их к тем у кого обострена тема безопасности. Например, можно добыть сведения о кражах и ущербах имуществу и идти к соседям, друзьям, сослуживцам пострадавших. Естественно, никто не хочет остаться «как Иванов» без страховки в случае пожара. Процент договоров возрос, после нашего совета в 3 раза! Если кто из страховщиков еще захочет воспользоваться этой методикой, заплатите гонорар за совет!
Проблема со страховкой еще и в том, что она очень нужна, когда уже поздно, а когда все нормально, деньги тратить как-то жалко… Вот если бы удалось продавать полисы после того, как случилось несчастье, они были бы золотые. И что вы думаете? На фондовом рынке именно так и делают!
Страхование называется там хеджированием, от слова хедж — изгородь. И это хеджирование создает богатство таким людям как Джордж Сорос.
Вот несколько сложных примеров, разобравшись в которых вы постигните закон новой экономики: деньги – воздух — деньги-штрих.
На фондовом рынке есть такая штука как опцион — то есть право купить или продать что-то в будущем по фиксированной цене. В отличие от фьючерсного договора это просто право, которым если я захочу – пользуюсь, если захочу — нет. Но за приобретение этого права я должен платить. Мои акции стоят 10 долларов за пакет, я боюсь, что они упадут и покупаю опцион на то, чтобы продать их в течение месяца за 10 долларов. Страхуюсь. Если пакет стал стоить 5 долларов, то я использую право и теряю только один доллар, который я заплатил за опцион, а не 5, которые я потерял бы, если бы не страховался. Если в течение месяца цена пакета не упала и даже поднялась, я не пользуюсь правом, и просто мой доллар страховки сгорает. Есть опционы на продажу, но есть на покупку, а есть так называемые стеллажи, то есть двойной опцион, который ставит границы колебаниям моих акций в определенных пределах, так, чтобы я не прогорел при сильных колебаниях рынка.
Теперь представим, что некто типа того же Сороса владеет большей информацией о колебаниях рынка, чем типичный инвестор. У него есть инсайдеры, друзья, просто опыт. Более того, он еще и сам может влиять на рынок через слухи, через СМИ, через свои действия (так покупка или продаже чего-то такими как Сорос способна сильно всколыхнуть рынок из-за кучи подражателей).
Например, он знает, что тренд акций ИКС плохой и все готовы страховаться, но в то же время он знает, что кампания ИКС сама вознамерилась неделю выкупать свои акции, чтобы не допустить обвала. Он продает опционы, страхующие от понижения, зная, что ими никто не воспользуется. Представим, что он знает, что акции ИГРЕК упадут и будет много пострадавших. Он покупает опционы, а потом, когда падение ИГРЕК случилось, продает их пострадавшим значительно дороже. Это похоже на то, как если бы некто знал, что скоро сгорит деревня, при том, что никто из жителей не имеет полисов, оформил бы на всех страховку, а после пожара принес бы им эти полисы по цене чуть меньше, чем стоимость страховки, которую они благодаря этим полисам получат. Аналогично, при росте акций кампании ЗЕТ, он, зная об этом заранее, покупает опционы на покупку по низкой цене. Когда акции выросли, он может предложить инвесторам опционы с прежними низкими ценами, чтобы тем могли купить акции по опциону и тут же перепродать по рыночной цене дороже.
Кто-то может сказать: а в чем фишка, если я и так владею информацией, что акции поднимутся или вырастут, я просто покупаю или продаю эти акции и все, зачем описывать все эти сложности с опционами?
Тут надо объяснить подробнее. Допустим, рядовой инвестор знает (хотя его знания всегда менее тверды, чем у профи- страховщика), что акции ИКС вырастут. У него есть 10 тысяч долларов, и он покупает 10 акций по цене 1 тысяча долларов за акцию. Акции выросли за месяц в 2 раза, и он их продает за 20 тысяч долларов, получив прибыль в 10 тысяч долларов. Представим, что цена опциона на покупку этих акций за 1 тысячу в течение месяца составляет 100 долларов на акцию. Страховщик покупает не акции, а эти опционы на те же 10 тысяч долларов. У него в итоге есть сто опционов на одну акцию. Когда цена поднялась в 2 раза, он может перепродать свои опционы за 900 долларов штука. Их обязательно купят, так как цена акций уже 2 тысячи, и получить право купить их по 1 тысячи плюс плата за опцион -900 долларов это выгодно, так как можно тут же продать и получить 100 долларов прибыли с каждой акции. В итоге его валовая прибыль будет 90 тысяч долларов минус цена опциона, которую заплатил он в начале, что составит прибыль в 80 тысяч долларов. Итак, наш инвестор вложил 10 тысяч и получил 10 тысяч прибыли, а страховщик, вложив 10 тысяч, получил 80 тысяч прибыли. Как говорится, почувствуйте разницу.
Абсолютно то же самое можно продемонстрировать и при понижении акций. Какие выводы отсюда следуют? Во — первых, понятно, что для больших прибылей, страховщику требуется меньше вложений. Во- вторых, в отличие от обычного инвестора, страховщик делает огромные суммы и на маленьких колебаниях, тогда как обычный инвестор может иной раз малые колебания просто игнорировать. В — третьих, страховщик заинтересован в колебаниях рынка в сотни раз больше, чем обычный инвестор. А теперь сложите это. Денег надо немного. Достаточно и небольших колебаний. Интерес же в них огромен. И вы хотите сказать, что слухами, действиями, мнениями экспертов и проч. страховщики этих колебаний, микро-кризисов не добиваются? Конечно, добиваются. Прибыли огромны, но и риск громаден, а чтобы полностью быть уверенным в том, что колебание в нужную сторону состоится, надо его самому и производить… Глупый мелкий инвестор на фондовом рынке следит за всякого рода аналитикой или событиями и пытается подстроиться под тенденции. Глупый, но крупный — пользуется инсайдерской информацией. Но есть те, кто сами создают тенденции, события и информацию. Самое безобидное, это утка в газете, а если хочется по серьезнее –то искусственный конфликт в горячей точке путем финансирования управляемого экстремистского движения, во время которого можно скупить акции страдающих от него фирм по дешевке, потом снизить напряженность и продать купленное втридорога, когда цена акций кампаний возрастет. Играть на дудке, под которую пляшет рынок всегда выгоднее, чем самому плясать под дудку рынка.
Но основная масса работает через слухи, мнения экспертов, инсайдерские утечки, СМИ. Или своим именем, если оно есть. Представьте себе, что вы — Сорос. Вы покупаете акции ИКС по цене доллар за штуку. Тут же по рынку идет слух о том, что сам Сорос купил акции ИКС. Все их начинают брать, цена при спросе возрастает до 3 долларов, и вы их спокойно продаете на волне в 3 раза дороже. Акции обваливаются до 50 центов и вы их опять покупаете по дешевке. Так можно гонять их очень долго, собирая сливки при каждом подъеме и спаде, а в это время ваш подставной хеджинговый фонд еще и дублирует все эти действия, получая с каждого колебания в 100 раз большие барыши… Таким образом, сам бренд «Сорос» стоит бесконечно дорого. Вообще, конечно, в открытом виде это классифицируется как манипулирование рынком и оно незаконно, но в замаскированном виде, а замаскировать все легко, это происходит постоянно. Еще одна новость в том, что продавать опционы и страховать других может любой участник рынка, а не специальная кампания со страховой лицензией. Никто не мешает мне взять обязательства купить нечто по столько–то и продать это обязательство другим в надежде (или уверенности), что выполнять его не придется.
Казалось бы, все это далеко от насущных проблем большинства, но… как сказать, фондовый рынок и его малейшие колебания сказываются в эпоху глобализации на каждом жителе планеты. Изменение индекса Доу-Джонса на несколько пунктов, означает перераспределение капитала, превышающее государственный бюджет России.
Кроме того, есть мнение, что тема опционов прекрасно работает и в других сферах. Вообще, любой задел, любое право можно рассматривать как опцион. Пока другие работают и создают бизнесы, в это время можно анализировать рынки и быть на шаг впереди других. Зная, например, что будет бум на рынке пива можно покупать заранее пивные кампании, создавать бизнесы, или просто проводить маркетинговые исследования в этой отрасли. Когда начнется бум, задел может быть продан дорого.
Конечно, в приведенных примерах много упрощений и подводных камней, один из которых, например, тот, что стать полноправным участником рынка нельзя, не соответствуя множеству требований. Но суть остается: есть очень маленькая, но очень богатая и могущественная группа людей, которые становятся богаче и могущественнее от любых колебаний рынка. Парусник может идти по ветру, может против ветра (может, не сомневайтесь!), но не может идти без ветра. Штиль капитанам бизнеса не нужен.
