Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся…
А.С. Пушкин
Святой благоверный великий князь Андрей Боголюбский, который в 1155 году перенёс столицу из Киева во Владимир, с Юга на Северо-Восток, и который, таким образом, выступил основателем Северо-Восточной Владимирской Руси, ставшей через три столетия Московским царством, был полуполовцем. Его матерью была дочь хана Аепы и Андрей Юрьевич имел второе половецкое имя Катай (или Китай). А его бабушка Гита была не только женой Владимира Мономаха, но и дочерью короля англов Гаральда. При этом Андрей Боголюбский был Рюрюковичем.
Вопрос: русским ли был князь половецко-варяжско-англского происхождения?
Такие вопросы надо задавать и стараться ответственно отвечать на них, иначе страну по-прежнему будут одновременно, с двух сторон, разрушать два внешне противоположных, но единых по существу, «изма»: национализм и интернационализм.
Национализм стал в 80-е годы основой сепаратизма и «мягкого» мятежа, позволил партноменклатуре сформировать этнократию и выделиться в отдельные национальные государства.
Интернационализм стал основой для «открытия» России и включения её в процессы глобализации, базой для индустриально организованного грабежа и мародёрства транснациональным капиталом.
Оба этих «изма», как я подробно описал в статье «Нацибилдинг», являются элементами единой системы нациостроительства (нацибилдинга – nation-building), современной технологии организации глобальной суперимперии США и прямого контроля различных регионов мира.
СССР развалили во многом благодаря правильно организованному противопоставлению «русских» и других народов, разумеется, «угнетаемых» и «репрессированных», которым якобы дали наконец-то возможность строить своё национальное возрождение.
Наглядно видно это, в частности, через историю с принятием Верховным Советом РСФСР Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г.
Сегодня уже абсолютно ясно, что этот закон имел исключительно популистский и антироссийский смысл, был направлен не на решение проблем, а на повышение шансов отдельных политиков на захват власти и собственное переизбрание в очередную электоральную пору.
Циничные политиканы при этом как-то «забыли», что «репрессии народов» (а сегодня некоторые «учёные» насчитывают уже до 60-ти народов, которые надо включать в вышеупомянутый закон) происходили в годы тяжелейшей мировой войны, победа в которой не только принесла освобождение всему миру, но и стоила СССР-России почти три десятка миллиона жизней.
Показательно, что одним из главных результатов принятия этого закона стали две Чеченских войны.
Самое ужасное и неприятное в этом развале СССР со стороны «национального вопроса» состоит в том, что СССР-Россия являлась и продолжает являться единственной страной в мире, где много сотен лет одновременно сосуществует и полноценно живёт полторы сотни народов.
Здесь всегда надо помнить блестящее положение В.В. Кожинова об этой уникальной основе нашей русско-российской державы-цивилизации.
«Невозможно излагать здесь всю этническую историю стран Запада, но для уяснения проблемы достаточно в самых общих чертах сравнить ее с этнической историей России, — той России, даже в центральной части которой на протяжении веков жили, росли и крепли вроде бы совсем «чужие» русским народы -- башкиры, коми, марийцы, мордва, татары, удмурты, чуваши и т.д., а на окраинах столетиями сохранялись даже и самые малочисленные этносы в несколько тысяч или даже в несколько сот (!) человек.
На Западе же многие десятки народов либо вообще исчезли, либо превратились к нашему времени в своего рода этнические реликты (как шотландцы, валлийцы, бретонцы, гасконцы, лужичане и т.п.). Ныне всего только два народа, живущие на территориях крупных западноевропейских стран, продолжают отстаивать себя как еще живые силы — ирландцы (в британском Ольстере) и баски (в Испании и Франции). Много лет они ведут кровавую войну за элементарную национальную автономию...
И если уж называть Россию «тюрьмой народов», то, в точном соответствии с логикой, следует называть основные страны Запада не иначе как «кладбищами народов», а потом уж решать, что «лучше» — тюрьма или кладбища...».
У этого мирового русского чуда совместного исторического бытия полутора сотни народов есть вполне очевидное, вовсе несекретное объяснение.
Только в России принцип личности каждого человека и каждого народа является исходным, базовым, определяющим, — ядром российского всемирно-исторического генома.
Точно сформулировал данный принцип в «Дневник писателя» за январь 1877 года Фёдор Михайлович Достоевский: «Настоящее социальное слово несет в себе никто иной, как народ наш, что в идее его, в духе его заключается живая потребность всеединения человеческого... Мы первые объявим миру, что не через подавление личностей иноплеменных нам национальностей хотим мы достигнуть собственного преуспеяния, а, напротив, видим его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском единении с ними, восполняясь одна другою, прививая к себе их органические особенности и уделяя им от себя ветки для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, учась у них и уча их, — и так до тех пор, когда человечество, восполняясь мировым общением народов до всеобщего единства, как великое и великолепное древо осенит собой счастливую земли».
Впрочем, нет ничего удивительного в том, что у русских принцип личности составляет основу их всемирно-исторического бытия.
В основе русского самосознания лежит недовольство собственным земным несовершенством и трагическое мировосприятие.
Мир для русских изначально трагичен, что, необходимо подчеркнуть, вовсе не означает уныния. Наоборот, это даёт возможность в лучшие моменты своей жизни объективно относиться к собственной судьбе и уникальности своей личности, даёт знание о том, что в жизни есть смысл и ты, и окружающие тебя люди – вовсе не случайные мошки в мире, вовсе не «твари дрожащие».
Хорошо написал об этом Лев Николаевич Толстой.
В романе «Две жизни» учитель наставляет Лёвушку: «Проследи эту свою последнюю жизнь. И ты увидишь, что в твоей интуиции с самого детства все время жило глубоко запрятанное чувство, что тебе готовится путь иной, чем пути всех, тебя окружающих. Ты ничем не отличался вовсе, кроме исключительных способностей, от пестрой толпы окружавших тебя людей. И все же ты знал, что какую-то миссию для этой окружающей тебя толпы ты должен будешь выполнить...».
Это стремление искать своё место в трагической мировой жизни, давать простор своей личности через служение российской государственности, знать при этом, что «Бог всё видит», что «Око есть» – вот, пожалуй, главная черта русского самосознания.
Это архетип или геном, говоря биологическим языком, русского человека.
Отсюда, русский для меня – это любой по этническому происхождению человек, который любит Россию, её тысячелетнюю историю, и по доброй воле служит российской государственности. Не случайно, что русский – прилагательное, что эта прилагательность сама по себе является уникальным явлением.
Русские никогда не были националистами, они ко всему прилагаются и к ним всё прилагается. Главное, чтобы хорошее прилагалось — и без подлости.
Национализм и интернационализм — не русские идеи. Даже так: национализм – это напрямую антирусская идея.
Разнообразные так называемые «русские националисты» в виде своих вождей и идеологов (а, конечно, не искренних низовых участников) сегодня напрямую работают на главный механизм строительства либеральной империи США – нацибилдинг или нациостроительство.
На американцев работают как «татарские» националисты в Татарстане, так и «русские» националисты по всей стране. Смешно и страшно при этом наблюдать то, как они ещё нередко одновременно выступают против Россиянии, т.е. целенаправленной программе по превращению «Российской Федерации» — обрубка России – из полиэтнического тысячелетнего единства в «нормальное» nation-state.
Нация — это исключительно западная и нероссийская идея XVI – XVIII веков. Даже самые умеренные и образованные националисты типа И. Ильина (того, целыми абзацами из которого сыплет ещё один туземный националист – Н.С. Михалков) запутали всех своими «истинными» и «неистинными национализмами», поскольку придумывали это под прямым влиянием Гегеля и марксизма, их учения о нациях как необходимой форме «правильного» буржуазного государства в XIX веке.
Нация и национализм – это не наш путь. Россия всегда полиэтнична и вненациональна.
Для меня все народы России русские.
Мы правильно не удивляемся странным, казалось бы, на поверхностный взгляд, сочетаниям «русский татарин», «русский еврей», «русский армянин», «русский немец».
Русские – это не происхождение, не цвет крови или кожи, не избранные фамилии и роды, не этнос и не национальность.
И именно поэтому России совершенно не подходят никакие нацибилдинги по-американски, именно поэтому для меня, как и для Вадима Валерьяновича Кожинова, у России нет и не может быть никакой такой национальной идеи.
«Русский народ никогда не двигался в русле национальной идеи в отличие от англичан, немцев, французов, японцев или китайцев. Многочисленные разговоры о национальной идее — плод невежества, и на них, собственно, нет смысла ориентироваться. К сожалению, в отрицании национальной идеи как движущей силы русского народа большинство видит национальное принижение. Это неверно. Чаадаев в свое время писал, что для нас узки любые национальные идеи, так как Провидение поручило нам интересы человечества. Русские — уникальный народ, который смог определить судьбу континента, притом не навязывая ему своей национальной идеи. Ведь Россия никогда не была колониальной системой. Русский народ во многих отношениях жил хуже, чем другие народы. В служении целому континенту и тем самым всему миру не остается места для обеспечения собственного благосостояния, для чисто бытового устройства жизни. Тот, кто берет на себя ответственность за человечество, должен за это платить. Но в награду за служение русский народ создал свою культуру...
… Русские смешались с самыми разными народами — выделить чисто русский тип просто невозможно. Во время войны любой солдат, узбек или бурят, называл себя русским. Ибо он нес ответственность за всю страну, а не только за свое национальное бытие и знал, что именно русские всегда несли эту ответственность.
… Я думал о национальной идее неотступно с 1963 года, уже почти 35 лет, и в конце концов пришел к выводу, что собственно национальной идеи в России не существует, и мы можем гордиться тем, что мы выше такой идеи.
Отсутствие национальной идеи нередко приводит нас к тяжелым последствиям, но хорошо известно, что величайшие эпохи в истории человечества — это трагические эпохи. И чем эпоха трагичнее, тем она выше. Гегель говорил, что времена благоденствия народа — времена, совершенно ненужные истории, а трагические эпохи — история. Разумеется, если мерить человечество не его повседневным бытом, а в конечном счете последним Судом... Любой человек не может не думать о том, что будет с ним после смерти. Ярчайший пример: князь Святослав, ярый противник христианства, сказал, обращаясь к своим дружинникам: «Ляжем костьми, братия, мертвые бо сраму не имут». Так он предлагал не только себе, но и своим рядовым воинам подумать о том, что с ними будет после смерти. Какое за этим стоит понимание человеческого бытия!».
Русские – категория вненациональная и надэтническая. И только благодаря этому стала возможно уникальная устойчивая политэтничность России, т.е. братство народов, которые в тяжёлые для страны годы все заявляют и показывают себя русскими — т.е. «рашнс» (Russians), «шурави», «русо», «русиа» и т.п. И это самые правильные и настоящие русские, поскольку за ними стоят не лапти, матрёшки или какие другие атрибуты сувенирного этноса, а тысячелетняя Россия с её государственностью и народом.
Многократно показано, что чудесное сохранение народов в России стало возможно благодаря интеграции любого народа в систему нашей государственности (см., в частности, прекрасный очерк на эту тему Ф. Нестерова в Приложении к данной статье).
Разбирая русскую колонизацию (как освоение северо-восточных земель) и формирование поликультурного пространства на Северо-Востоке Азии, сотрудник Института Востоковедения Российской академии наук Ю.В. Любимов показывает основания и механизмы такой интеграции и делает в итоге следующее заключение: «… Административные функции на местах исполняли поверстанные на службу, отчужденные по тем или иным причинам члены общин. Формирования этого слоя происходило как за счёт представителей метрополии, так и верноподданных из числа «инородцев» (не только аборигенов)… Существенно, что такие органы в определённом смысле напоминают органы колониального управления, но принципиально от них отличаются тем, что не возникало непроходимой грани между «служилыми» и аборигенами… Основополагающим принципом было невмешательство во внутренние дела национальной общины. Главным элементом «обратной связи» становился ясак, который трактовался не как налог, а как своего рода овеществлённое подтверждение лояльности».
«Великая семья народов» по Александру Сергеевичу Пушкину и «братское единение со всеми народами» по Фёдору Михайловичу Достоевскому – вот русско-российский принцип личности в действии, вот наша всемирная программа, которой нет ни у Запада, ни у Востока.
И именно для продолжения данной программы нам необходима Россия как мировая держава.
