Смотрел сегодня ночью бокс по первому каналу – бой между Роем Джонсом и Антонио Тарвером. Попадая в угол, каждый из боксеров не мог найти контригры и становился беспомощным. Противник безнаказанно колотил его по голове и корпусу – почти до нокдауна. Сразу на ум приходит сегодняшняя КПРФ. Последние полгода она кажется мне похожей на такого загнанного в угол бойца.

КПРФ с раззявающимся немым ртом шатается в углу, словно оглушенная, а противник расстреливает её прямой наводкой, лупит всласть. Какая-либо защита отсутствует. Ни одного внятного ответного взмаха. «Продали места в избирательном списке! Деньги взяли у воров! Встречались с Березовским!» — улюлюкают со всех сторон.

Яйца выеденного эти «обвинения» не стоят, если занимать позицию революционного, а не кастрированного марксизма. Маркс и Ленин не задумываясь использовали бы ситуацию в свою пользу – оттолкнувшись от канатов, нанесли бы сокрушительный контрудар по антикоммунистической мелюзге: «Вы, шкурники и предатели, развалили и растащили страну и загнали её в тупик, — сказали бы они. – Хотите всех придушить в России, даже доверившееся вам крупное предпринимательство. Не выйдет! Мы создаем против вас широкий Народный Фронт ради модернизации страны, её будущего. Как партия национальных интересов, мы сплачиваем вокруг себя все патриотические силы, в том числе отечественный капитал».

К сожалению, революционный творческий дух подлинного марксизма не по плечу руководству как вчерашней шкурно-номенклатурной КПСС, так и сегодняшней конформистко-оказененной КПРФ. Ведь надо смело смотреть на действительность и, опираясь на аналитические достижения передовых марксистов США, Европы и Латинской Америки, ставить четкий диагноз нынешнего больного российского общества и предлагать адекватные рецепты его излечения.

Мы, российские ученые-«третьемирники», давно уже отметили стадиально-типологическое родство процессов в постсоветской России и в постболиварской Латинской Америке и подчеркнули компрадорский характер возникшего на постсоветском пространстве периферийного зависимого капитализма. Одиннадцать лет назад на заседаниях Фронта Национального Спасения я настойчиво доказывал, что основной конфликт в постсоветской России – не между эксплуататорами и трудящимися, а между компрадорской буржуазией и национальной буржуазией, как это полтора века наблюдается в Латинской Америке, а также в Китае, Индии и в ряде других стран Азии и Африки. Рабочего класса и нации, говорил я, вообще пока нет в России, и соответственно лишь превентивной фразой становится самообозначение себя как «партии рабочего класса» или «партии русских националистов». Рабочий класс и нация в любой стране появляются лишь после того, как в ней сформируется «критическая масса» низовых экономичеки-самодостаточных хозяев.

Как же так, недоумевали мои оппоненты, когда на ЗИЛе работают десятки тысяч рабочих, а в паспорте у 85% граждан России записана национальность «русский»?

Я отвечал, что скопище разрозненных работяг – это ещё не рабочий класс. Вот когда у этих работяг появится классовое сознание и соответственно классовая солидарность – лишь тогда из распыленных атомов сложится рабочий класс. Но такое, как показывает история Запада и Востока, происходит лишь благодаря возвышению субъектности, произрастающей на «критической почве» низовой экономической самодостаточности.

Аналогично произрастает нация – не из формальной записи в паспорте, а из субъектного чувства хозяина своей страны. Пока же мы считаемся русскими не по социально-национальному, а по природно-этническому признаку. Русскую нацию, как и русский рабочий класс, — ещё предстоит создать в ходе национально-освободительной и демократическо-социальной революции, то есть в ходе постиндустриальной модернизации России.

Осенью 1992 года Геннадий Андреевич Зюганов после таких моих спичей подходил ко мне и советовал – «Валера, а нельзя ли попроще — непонятно же людям, что такое компрадор». Даже весной 2002 года, когда я принял активное участие в дискуссиях довольно продвинутого сайта www.civitas.ru, использование мной слова «компрадор» вызвало всеобщее недоумение. Я попытался разъяснить, однако люди привыкли мыслить шаблонно-примитивно-дихотомно («буржуй» — «комуняка») и обозвали меня «занудой».

Названия лекарств тоже звучат непривычно, но как без них выписать эффективный рецепт? Процессы в обществе и человеке – не менее головоломны, чем процессы в природе и компьютере.

Событиям осени 1993 года чрезвычайно важно было поставить правильный диагноз, чтобы понять логику противостояния между президентом РСФСР Ельциным и Верховным Советом РСФСР и принять правильные решения и совершить правильные действия. А ведущие тогдашние деятели не смогли этого сделать, ограничились обывательскими представлениями. КПРФ вообще отстранилась от схватки. События развивались стихийно. Мы проиграли.

Наверное, проиграем и сегодня. Понимания происходящего ни у кого не вижу. СтихийноКПРФ пошла на союз с отечественным предпринимательством, а четкой программы модернизации у неё нет, как нет и теоретического обоснования фактически складывающегося антиавторитарного Народного Фронта. Отсюда – растерянность в полемике и неспособность четко ответить на простецкие вопросы «а почему в ваших рядах, товарищи, оказались капиталисты-миллионеры?».

Более того, КПРФ так и не сумела до сих пор по-марксистки определить сущность режима Путина, с которым намерена бороться на предстоящих президентских выборах. А Путин, пользуясь идеологической растерянностью коммунистов, активно и демагогически и беспардонно-лицемерно задействовал патриотическо-государственническую риторику и принялся обличать неправедно нажитые богатства, выступать чуть ли не борцом за социальную справедливость. КПРФ опять раззявала рот. Противник зашел на её территорию и делает на ней что хочет к восторгам бабулек, пьяни и люмпен-интеллигенции, и перехватил самые выигрышные лозунги коммунистов, и противопоставить ему почти нечего.

Я для наглядности определяю сущность нынешнего россиянского режима – «сомоса».

То, что сегодня происходит у нас, — миллион раз происходило и происходит в Латинской Америке, в Африке и вообще во всех странах зависимо-компрадорского периферийного капитализма. Но до современной теории «третьего мира» российские коммунисты пока не доросли. Дорастут через сколько-то лет, только вслепую бой вести – проигрышно.

Латиноамериканский опыт свидетельствует, что для борьбы с сомосой естественен союз либералов, националистов и коммунистов, к которому призывает побитый Борис Березовский. Другими словами, ведущей антисомосовской силой является опять-таки национальная буржуазия, но на этот раз, в отличие от осени-1993, в союзе с частью компрадорской буржуазии, которую тоже прижимают силовики-хунтовики. Из данного расклада и надо исходить. И сконцентрировать силы на направлении главного удара, использовать приоритет национального интереса над узко-партийным, тем более что главный интерес КПРФ ещё предстоит осознать.

Ставка на социализацию подводит вульгарно-мыслящих марксистов. Первична – субъектизация, а не социализация. Если с учетом пережитого исторического опыта перечитать Маркса и Ленина – увидим, что они мыслили с запасом на два века вперед. И фантастический успех коммунистического Китая практически свидетельствует о верности исходной – субъектной! – интуиции революционного марксизма. Именно революционного, а не плетущегося в хвосте событий. Те же, кого хочет социализировать КПРФ, голосуют против КПРФ — нищие несубъектные или десубъектизированные голосуют за «партию власти», за Путина.

По-моему, проигрышная нынешняя позиция КПРФ больше всего огорчает тех коммунистов-неофитов вроде Сергея Доренко, которые понадеялись с помощью самой крупной оппозиционной партии вывести страну из тупика. Возможно, они, будучи в душе мелкобуржуазными революционерами, вскоре разочаруются в дереволюционизированной КПРФ. И начнут кидать в её лидеров гнилыми помидорами, как это делают пассионарные молодые лимоновцы – национал-большевики.