О. Матвейчев.
Перебирая всю многочисленную научную и публицистическую литературу, посвященную цивилизационной специфике России и Европе, можно выделить 6 основных позиций:
1) Россия — не Европа, то есть Россия — страна с другим менталитетом, другими традициями и т.п. Их можно назвать азиатскими, а можно этого не делать, а сказать, что это нечто среднее между Европой и Азией, или вообще, что Россия — нечто уникальное.
2) Россия — анти-Европа. Это более жесткий вариант первой позиции. Он утверждает, что Россия сама всегда (со времен принятия восточного христианства) тяготела более на Восток, чем на Запад, Запад не любила и все стремилась делать в пику ему. Все войны, кроме татарского нашествия, шли на Россию с Запада. Россия стремилась всегда реализовать у себя все западные «концепции иного», чтобы все больше отделять себя от Европы. С другой стороны, и для самой Европы Россия была всегда источником опасности или угроз, «русским медведем» или «жандармом», всегда была чем-то иным. Этой позиции придерживались так же некоторые из славянофилов, а сейчас придерживается ряд исследователей самых различных ориентаций: от Б. Гройса до З. Бжезинского и многие другие, практически все антисоветчики и русофобы.
3) Россия — это квинтэссенция Европы. Это означает, что Россия — больше Европа, чем сама Европа. Тут доводятся до предела все европейские противоречия, все проблемы и все достижения. Родоначальником такой позиции был А. С. Пушкин, отмечавший, что Петербург — не просто европейский город, а утрированно-европейский, тут эстетика европейского классицизма и его нравы доведены до абсурда. Этого же придерживался и Достоевский, глядя уже на «буржуазный Петербург». В каком-то смысле, то же говорил и Ленин. Он считал, что Россия — слабое звено в капиталистическом порядке, что именно здесь должна произойти революция, именно потому, что капитализм тут развит до предела.
4) Россия — это сверх-Европа. Это утрирование предыдущей позиции, которое совершается путем суждения, что Россия не просто обнажает проблемы Европы, но и решает их. Таким образом, оказывается, что Россия — это будущее Европы, а Европа и вообще Запад — вчерашний день России. Это воззрение было особенно популярно в начале 2О века и прожило вплоть до 7О-х годов. Впрочем, с известными оговорками и иезуитской аргументацией она встречается и сейчас. Интеллектуалы на Западе в конце 19 века считали Россию страной более перспективной, чем Европа, так как Россия (ее интеллектуальная среда) достигла больших, чем Европа, успехов в женской эмансипации, в рабочем движении, в освобождении от национальных комплексов, в искусстве (авангард) и во многих прочих сферах. Этого мнения придерживалась вся «левая» интеллигенция, вся «творческая интеллигенция» на Западе. Но это же было и в России, особенно после революции, когда не только интеллектуальная среда стала считаться авангардом, но и сам государственный строй. Так считали в годы успехов социалистического строительства, создания ядерного оружия и, особенно, когда Россия первая вышла в космос. Правда, в 7О-е годы симпатии к России стали слабеть, и они вновь усилились на короткий срок в эпоху Горбачева, когда интеллектуалы стали считать, что Россия опять впереди всех (хотя бы в идейном плане), ведь именно она первая предложила «Новое мышление».
5) Россия — недо-Европа. Позиция, обратная предшествующей. Носителями этой позиции были и есть все западники, диссиденты и т.п. Россия все время отстает от Запада и использует «догоняющую модель развития». На официальный уровень эта позиция продвигалась усилиями Сперанского, затем Витте и Столыпина, а сейчас ее во многом придерживаются так называемые «демократы» как в руководстве, так и в народе. Считается, что Запад почти по всем показателям далеко впереди России, и опять надо ставить задачу «догнать» его. Имена всех публицистов из «демократического лагеря», высказывающихся и пишущих в подобном духе, просто невозможно перечислить.
6) И, наконец, последняя позиция. Россия — это Европа. Здесь вообще исходят из того, что понятие Европы не определено, и что Европа неоднородна. Разве нет различий между Англией и Испанией, между Францией и Норвегией? Разве в прошлом не являлась Россия союзницей той или иной европейской державы в ее борьбе против другой европейской державы? Различий между Россией и Германией не больше, чем между Швецией и Италией. У всех разные культуры, традиции, история. Эти различия постепенно стираются, страны сближаются друг с другом. То, что Россия была большую часть 2О-го века «тоталитарной», лишь несколько замедлило этот процесс, но принципиально ничего не меняет. Германия ведь тоже была тоталитарной. И еще неизвестно, сколько бы просуществовал Третий Рейх, если бы не война именно с Россией и не проигрыш в этой войне. Так что, теперь считать Германию не Европой? Кстати, такая дискуссия была в 19 веке, когда под Европой понимали только романские, а не германские и славянские народы. Сейчас о германцах не спорят, а вот славян за европейцев не считают. Но это, говорят сторонники данной позиции, дело времени. Кстати, опять-таки именно Россия приносила в Азию европейскую культуру, что свидетельствует о ее европейской принадлежности. Этих позиций придерживались некоторые «западники», многие интеллектуалы в СССР, и сейчас эта позиция существует у различных исследователей.
Невозможно не видеть, что все представленные позиции в их различных вариантах и интерпретациях, так или иначе, содержат долю истины. Каждая из позиций достаточно обоснована, и невозможно выделить ту из них, которая была бы синтезирующей все остальные, или явно господствующей, или более глубокой. Если посмотреть на российскую историю, то каждая из позиций отражает воззрения различных групп, или воззрения того или иного времени. И это время давало повод для таких размышлений. Ведь их правомерность подтверждалась не только нашими внутрироссийскими теориями, но и интеллектуалами всего мира. Если после революции Россия действительно виделась культурным авангардом, то ведь и до сих пор картины Малевича стоят баснословных денег. Если после победы над Германией, получения ядерного оружия, строительства первой атомной электростанции и атомного ледокола, запуска первого спутника и первого человека в космос во всем мире «быть интеллектуалом» в то же время означало «быть «левым»- этот факт тоже не отменишь. Короче говоря, все вышеперечисленные позиции- не плод теоретической интерпретации некой неуловимой реальности, а отражение неких действительных процессов и культурно- исторических позиций России в течение времени или в сознании определенных классов.
Вторая особенность всех перечисленных теорий, и эта особенность буквально лезет в глаза, связана с тем, что все позиции, так или иначе, замкнуты на Европу. Даже позиция, поставленная первой, которая, казалось бы, никак динамически не цепляется к Европе, а просто формально-логически отделена от нее и, казалось бы , может быть описана без привлечения «Европы», на самом деле не обходится без нее. Достаточно прочитать труды как прошлых, так и современных славянофилов и евразийцев, чтобы увидеть, что большая часть их размышлений посвящена бичеванию Европы и попыткам размежевать ее с Россией. Даже всем известное разделение на славянофилов и западников, все же было именно таким разделением, а не делением, скажем, на славянофилов и восточников. Европа — это зеркало России. Через Европу Россия самоидентифицируется.
Принимая во внимание два этих замечания, можно описать позицию России как страны «танцующей» вокруг Европы. То с ней, то под ней, то в ней, то над ней, то за ней, то перед ней, то против нее. Судьба России тесно связана с Европой. Наиболее близкой метафорой описывающей все эти колебания была бы метафора «спутника». Россия — это луна Европы. Но луна, которая не просто влияет на приливы и отливы, а кружится по такой непонятной траектории, что периодически рискует смять Европу под своей тяжестью (чем собственно, и вызваны не прекращающиеся всю историю русофобские попытки Европы разделить этот спутник на несколько безопасных частей). Но любая подобная попытка приводит к прямо противоположному результату. Вторая мировая война, по сути, по количеству живой силы, техники, геополитическим раскладам была не войной России и Германии. Это была война России и Европы. В немецкой армии служило больше французов, чем в пресловутом «Сопротивлении». О позиции Англии здесь не место говорить подробнее, но она была антироссийский, да и Гитлер всегда жалел, что Англия не стала его союзницей. Чем все это кончилось, известно, Россия на долго приобрела в Европе столько влияния, сколько она не имела за всю предшествовавшую историю. Как ни странно, но тот же результат имеет и выигранная
(правда, Америкой) у России» холодная война«. Европу заполоняют нищие эмигранты из России и Украины. Этот поток все увеличивается, и будет увеличиваться впредь, но он покажется лишь маленьким ручейком по сравнению с десятимиллионным океаном, который хлынет из России в Европу в случае действительно серьезной дестабилизации обстановки. Он хлынет именно в Европу, где россияне чувствуют себя в культурном отношении более или менее «как дома». Ни среди латино-американцев, ни тем более среди арабов или китайцев россияне жить не будут! Поэтому, когда З. Бжезинский мечтает о расчленении России, он, видимо, не просчитывает, что будет с его родной Польшей, если в Европу переселится хотя бы третья часть нынешнего населения Украины и России. Русские уже создают свои диаспоры, которые в скором времени будут сильней других традиционных диаспор внутри Европы (итальянской, турецкой и проч.) А диаспорная сетевая структура всегда выигрывает в конкурентной борьбе. Европе от России не отделаться. При всякой такой попытке, она приходит в Европу либо как победитель, либо как побежденный, но всё равно приходит именно в Европу.
