Обратимся к горестной действительности современной России. У нас тоже, как и на Западе времен Великой Депрессии резко упало производство за годы так называемых рыночных реформ. Причем даже в больших масштабах. Можно утверждать, что главной причиной затяжного экономического кризиса стало изменение характера и цели производственной деятельности отечественных предприятий. Раньше предприятия работали ради производства потребительских товаров для удовлетворения потребностей всего населения , сейчас же их заставляют силой законного принуждения работать ради зарабатывания денег для себя. Ситуация еще усугубляется тем, что наш Центральный Банк собственных кредитных обязательств уже не эмитирует с 1992 года, а все вновь печатаемые деньги, как мы знаем, эмитируются исключительно под прирост валютных (в основном долларовых) резервов. Следовательно, субъекты современной российской экономики вынуждены конкурировать не просто за деньги, эмитируемые родным правительством, а за кредитные обязательства иностранных государств, т.е. за деньги иностранные, что, разумеется, делает деньги еще более дефицитными. Отношение суммы наличных и безналичных денег к Валовому Внутреннему Продукту в России ( так называемый коэффициент монетаризации) колебалось в годы реформ в пределах 15-25%, что в 3-6 раз меньше аналогичного показателя в странах Западной Европы и в США. Если бы Россия имела богатый опыт рыночных отношений в предшествовавшие десятилетия, то подобный гипердефицит денег неминуемо привел бы к свертыванию материального производства до уровня денежного рынка, что означало бы падение производства не в два, а в четыре — пять раз. Но слава Богу, всю предшествующую историю производство в России велось не ради накопления символов богатства (денег) , а ради потребления. Так было в царской России, где большинство крестьянского населения вело натуральное хозяйство ради удовлетворения потребностей крестьянской семьи. Так было и в России советской, где с переходом в индустриальную эпоху была видоизменена форма экономики — государство стало координировать действия различных хозяйственных субъектов посредством централизованного директивного планирования — но не изменился ее генотип. Цели производства остались прежними : удовлетворение потребностей всего населения, а не накопление денежной прибыли у частных владельцев средств производства.

Сейчас же в результате дикого эксперимента властей, пытающихся путем запрета на хождение собственных национальных денег заставить все российские предприятия, делать в индивидуальном порядке конкурентоспособную на мировом рынке продукцию , многие предприятия и местные администрации научились обходиться вообще без денег. Перешли на многоходовые комбинации с бартером, взаимозачетами и денежными суррогатами. Особенно процветали подобные нерыночные механизмы в 1997-1998 годах. По взаимным договоренностям с местными администрациями некоторые предприятия даже налоги стали платить своей же продукцией. Зарплату своим работникам погрязшие в безденежье бывшие колхозы тоже платят большей частью натурой — своей же продукцией или услугами по поддержке личных подсобных хозяйств. Не смогли за десятилетие реформ внушить нашему народу, что работать следует только и исключительно за деньги. Характер народа, его жизнеустройство за десять лет не переделаешь. Да и нереально это было. Работать за дефицитные деньги в отраслях, не связанных с экспортом-импортом означало бы на практике почти полную остановку производств и по сути дела голодную смерть. Вот и имеем мы сейчас в России, по существу , две экономики. Старые советские производства, поставляющие свою продукцию на внутренний рынок и работающие в значительной мере под контролем местных администраций, используя при этом различные формы неденежных расчетов, как друг с другом, так и с местными бюджетами. И предприятия новой «рыночной» экономики, связанные так или иначе с экспортно-импортными операциями. Это прежде всего сырьевые предприятия и предприятия производящие продукцию невысокой степени переработки. Они являются поставщиками валюты на внутренний рынок, за счет которой существует финансовый и торговый сектор новой экономики, а также некоторое количество сборочных производств, производящих сборку различных видов продукции из импортных комплектующих.

Сколь долго может продолжаться подобная ситуация? И чем она чревата для страны? С одной стороны бартер и неденежные расчеты явились для внутренних производств на какое-то время единственным возможным спасением в ситуации, когда власти отказались от суверенного права национальной денежной эмиссии , прекратив по сути всякую государственную кредитно-денежную политику, предварительно уничтожив и государственное планирование. С другой стороны бартерные обмены и неденежные взаимозачеты являются крайне неэффективным средством разделения труда различных хозяйственных субъектов. При бартерном обмене в системе, производящей многие наименования продукции требуется согласование цен при каждом парном обмене одного наименования на другое. В результате количество цен не равно количеству наименований, а в общем случае равно количеству возможных вариантов парного обмена, которое превышает количество наименований во много раз. Количество всех возможных парных обменов примерно пропорционально квадрату числа наименований, деленному на два. Это требует серьезной проработки всех возможных цепочек бартерного обмена, включающих заинтересованные предприятия. Для этого приходится создавать в рамках местных неформальных финансово-промышленных групп (ФПГ) аффилированные посреднические фирмы, просчитывающие и координирующие варианты многостороннего бартерного обмена и цепочки взаимозачетов. Эти фирмы по сути выполняют координирующие функции бывшего Госплана СССР, но в местных масштабах и ограниченных временных рамках. При этом получаются значительные издержки вследствие нерегулярного характера бартерных обменов и взаимозачетов, отсутствия какой либо координации между различными ФПГ , что приводит к отсутствию понятных всем общих цен и тарифов, а также единых для всех «правил игры». Подобными кустарными методами самоорганизации не вывести из кризиса экономку огромной страны, рассчитанную на гораздо более мощную и хорошо скоординированную систему управления и подготовки кадров. Так что стихийно сложившиеся в годы так называемых «реформ»методы новой промышленной самоорганизации позволили на какое-то время отсрочить коллапс отечественной обрабатывающей промышленности и машиностроения, но они, тем не менее не являются выходом из сложившейся тупиковой экономической, да и не только экономической ситуации.