Та ситуация, которая описана докладчиками и выступающими — это результат огромного и глубокого социального конфликта, который разыгрывается в России вот уже 15 лет. И нынешнее нестабильное равновесие — это результат победы одних и поражения других в той социальной войне, которую мы сейчас переживаем, которая, кстати, только начинается.

В ходе этой войны возникла одна аномалия, о которой я сейчас и хочу сказать. Аномалия, может быть, частная, но важная. Понятно, что первая задача власти — обеспечить выживание страны и народа, т.е. обеспечить их защиту от смертельных угроз. Сами эти угрозы поддаются изучению, но есть среди них одна, которая, как вирус СПИДа, разрушает не только саму возможность организовать защиту, но даже осознать угрозы. И вот, Российская Федерация в целом, как общество, больно этой болезнью, которая заключается в глубоком поражении мышления. Но, прежде всего, эта болезнь наиболее ярко проявляется во власти и в системе управления.

Я бы сказал, что разрушен главный инструмент власти — рациональное мышление. Произошла глубокая дерационализация, откат к архаичному, пралогическому мышлению. Так, что мы от власти в основном слышим заклинания вместо умозаключений. А научный тип постановки проблем, их структурирования и анализа, принятия решений все больше заменяется ожиданием чуда или упованием на действие внешних, буквально «потусторонних» сил вроде иностранных инвестиций. А иногда эти заклинания вырождаются просто в приступы мракобесия.

Я думаю, что одним из главных факторов возникновения этой аномалии стало то, что власть поражена страхом перед теми проблемами, которые сейчас стоят перед страной в целом, обществом и отдельными его системами. Этот страх просто уничтожил саму способность к рефлексии. В течение 10 лет делаются одни и те же ошибки, но никакого анализа, никакой возможности извлечь уроки из этих ошибок не видно. Не видно ни в каком общественном слое, но, прежде всего, этой неспособностью отмечена власть.

С другой стороны, помимо утраты способности к рефлексии явно утрачена способность взвешивать явления, т.е. утрачена мера — другой важнейший, помимо логики, инструмент для принятия решений. Обыденным стало равнодушие к различию векторных и скалярных величин — вспомним эти школьные понятия. Вектор указывает и величину, и направление, а скаляр — только нейтральную меру. Но даже и те скалярные величины, которыми оперирует власть, часто бывают совершенно несоизмеримы с реальными проблемами. Политики и экономисты говорят о росте ВВП, о дополнительных источниках дохода бюджета, но при этом тщательно избегают применить меру и сказать, соизмеримы ли эти источники с теми провалами, которые произошли в хозяйстве и социальной сфере за десять лет.

Да, можно прижать олигархов и отнять у них природную ренту за добычу нефти — миллиардов 10. А сколько стоит срочно заменить 120 тыс. км полностью изношенных аварийных труб в теплосетях? Категорически не хотят назвать сумму, хотя она вычисляется очень просто (впрочем, зам. председателя Госстроя назвал сумму в 5 триллионов руб. — для срочного восстановления инфраструктуры ЖКХ). А сколько стоит восстановить полностью изношенный тракторный парк сельского хозяйства, хотя бы по нормам колхозов? А вновь построить морской флот? Возможно ли это при нынешней хозяйственной системе? Кто даст те 2 триллиона долларов, которые нужны только для того, чтобы вновь запустить заглохший двигатель хозяйства? И какая часть народа может прокормиться от тех анклавов производства, которые ожили на нефтедолларах после 1998 г.?

Мы видим уже много лет уход власти от постановки и явного определения проблем, перед которыми мы стоим, — власть исключила из своего мыслительного аппарата категорию исторического выбора. Проблемы бытия представляются как проблемы быта. Неспособность к целеполаганию, утрата цели, навыка ее сформулировать — тяжелое нарушение рациональности. «Мы идем неизвестно куда, но придем быстрее других!» — вот теперь лозунг реформ.

Мы за последние 10 не раз были на распутье, когда надо было решать куда идти. А решали, каким транспортом и с какой скоростью ехать. Не говорили о том, надо ли, например, расчленять РАО ЕС, а говорили, как ее расчленять. Не говорили, надо ли приватизировать землю — нет, как приватизировать землю. Не говорили, надо ли вступать в ВТО — нет, спорят о том, как вступать в ВТО. Общество смутно тревожит вопрос: «справедливо ли это будет?», а нам ему отвечают: «это будет эффективно!». Проблема выбора подменяется техническим решением. Хорошо ли превращать землю в товар? — проблема выбора. Как лучше организовать «цивилизованный рынок земли»? — проблема решения.

При такой постановке задачи устраняется категория критерия. Уход от того, чтобы обозначить явный и понятный критерий выбора, был декларирован как определенная установка власти. В результате перед лицом действительно неумолимых угроз, которые назревают независимо от идеологии и политического процесса, власть просто впадает в прострацию. Невозможно не только добиться ответа, как она будет действовать, когда эти угрозы реализуются. Невозможно даже представить себе разные варианты действия власти. Похоже, что их просто нет.

Представим себе, например, момент, когда начнутся массовые отказы теплосетей страны, которые пришли в состояние полной негодности. Что будет делать власть? Куда будут эвакуироваться жители больших городов? Как будут обогреваться хотя бы больницы, детские сады и т.п.? На местах нет ответа — но разве он есть у центральной власти? И очень часто в критическом состоянии власть принимает не лучшие или хотя бы приемлемые решения, а именно наихудшие решения. Не ремонтировать котельные, а установить счетчики тепла в квартирах. Не заменять трубы теплосетей, а поставить состоятельным гражданам автономные квартирные газовые котлы. Не начать государственную восстановительную программу, а начать процедуру банкротства предприятий ЖКХ.

С утратой меры и способности к определению цели связана и невозможность понять нынешнее состояние. Что представляет из себя Россия сегодня? Какой общественный строй в России? Какими понятиями его можно описать? Совместим ли он с жизнью страны и народа? Что будет, когда РФ останется без унаследованных от СССР ядерных вооружений? Эти вопросы можно множить, но от ответа власть уходит.

Проблема тут не в подборе кадров. Наверху сохраняют иллюзию, что если бы сейчас в государстве наладили или восстановили какую-то систему поиска и продвижения кадров, то их бы нашли для насыщения всех уровней управления. А на деле эта аномалия сознания настолько поразила массы образованных людей, что этих кадров сейчас нельзя найти, их просто нет. Их давно уже не обучают тому, чтобы они мыслили рационально, связно, чтобы они смогли поставить задачу, предложить варианты решения и вести диалог с обществом. Да и преподавателей не осталось для такого обучения.

Поскольку болезнь затронула значительную часть общества, она сама собой не пройдет, ее надо лечить, лечить сознательно и кропотливо. А для этого нужно, чтобы возникли структуры или хотя бы ячейки, которые занимались бы диагнозом и поиском лекарств и методик. На базе таких ячеек, которые, может быть, соединятся в дееспособную матрицу, возникнет политическая воля, чтобы эту болезнь лечить. Но пока мы ее не преодолеем, ни о каком выходе из кризиса или нахождении консенсуса в обществе и речи быть не может.