— Какие же проблемы у российской космонавтики сегодня, Виталий Иванович?
— На протяжении многих лет у нас одна цель — сохранить научно-технический космический потенциал, нашу космическую промышленность. Но вот уже который год мы работаем… на дядю, не выполняя свою национальную космическую программу. Почему?
В проекте Международной космической станции (МКС) мы сделали два базовых блока на деньги США (НАСА). На первый взгляд, мы вроде бы поддержали наш промышленный потенциал, получив дополнительные рабочие места под этот заказ, и реализовали запуск модулей «Заря» и «Звезда» — базовых для МКС. Но в феврале 2001 года американцы сократили бюджет НАСА в три раза и решили завершить строительство МКС на три года раньше установленного срока, то есть к 1 января 2003 года. При этом на МКС было ограничено число пусков шаттлов до шести в год, а работать на станции должны уже не шесть космонавтов, как планировалось, а не более трех при постоянном присутствии американского астронавта. Все сэкономленные на строительстве МКС средства американцы направили на создание своей национальной ПРО. Таков урезанный план строительства МКС сегодня, но даже он не выполняется.
Россия все эти годы выделяла в федеральном бюджете определенную сумму на строительство МКС, которая составила стоимость двух пилотируемых кораблей «Союз». Они поочередно должны находиться на станции — как спасатели. К тому же мы должны отправлять минимум три непилотируемых транспортных корабля-автомата «Прогресс», которые доставляют топливо, кислород, продовольствие, воду, поглотитель углекислоты, а также часть научной аппаратуры. Эти расходы из федерального бюджета России засчитываются как увеличение собственности на МКС.
— И в космосе собственность фиксируется?
— Конечно. Американскому Национальному управлению по исследованию космического пространства (НАСА) на МКС принадлежит 78 процентов собственности, у России с четырех процентов она возросла до семи, остальные 15 — собственность Японии, Канады и Европейского космического агентства. Мы имеем право работать на станции не более 30 процентов времени ее использования в космосе. Но четыре года назад мы умудрились продать четыре тысячи часов работы с научной аппаратурой! Если экипаж работает с научной аппаратурой четыре часа в сутки, это составляет тысячу суток — более трех лет. Это, повторюсь, если российские космонавты непрерывно находятся на МКС. Но нам выделили одну треть всего времени — значит, мы продали… девять лет работы с научной аппаратурой.
Россия выполняет международные обязательства по обновлению корабля-спасателя, двум экспедициям-посещениям, разгрузке «Прогресса», заправке МКС — словом… «чистим унитазы». На МКС мы подсобные рабочие: нас допускают смонтировать блоки, отработавшие свой ресурс. Никаких научных программ российские экспедиции по сути дела не выполняют, за исключением одного-двух экспериментов с аппаратурой. Когда мы достроим свой сегмент, оборудуем его научной аппаратурой, тогда возможно… Но реально это может произойти лет через шесть.
— Каким еще образом Россия поддерживает свой космический промышленный потенциал?
— Мы продали Китаю лицензии на создание пилотируемых кораблей типа «Союз», и уже в ближайшее время китайцы совершат свой пилотируемый полет. В то же время мы модернизировали космический корабль «Союз», и на МКС отправлен корабль нового поколения — «Союз ТМ-А». Это большой успех. В конце апреля должны запустить второй модернизированный корабль «Союз».
Сотрудничаем мы и с Индией, которая неоднократно предлагала построить совместную космическую станцию и запланировать пилотируемые полеты. Эта космическая станция могла бы быть важной вехой сотрудничества с Индией, Китаем, Россией. Но мы на это, к сожалению, не идем, потому что входим в международный договор о режиме контроля за ракетными технологиями, а Индия и Китай в нем не участвуют. Американцы на основе этого договора имеют право прекратить с нами сотрудничество в этой области.
— Какой же выход?
— Нам нужно создавать свою, новую орбитальную космическую станцию «Мир-2» вместо затопленного 23 марта 2001 года «Мира».
Мы предлагали президенту России для создания российской собственности на Международной космической станции перевести наши обязательства по МКС на коммерческую основу. Полученные средства плюс бюджетное финансирование направить на создание национальной орбитальной космической станции «Мир-2», утвердив национальную федеральную программу космических исследований.
— Виталий Иванович, известно, что тот, кто владеет космосом, правит миром. Что это означает в смысле обороноспособности?
— Стремление США иметь абсолютное преимущество в области космических пилотируемых полетов лишний раз подтверждает, что тот, кто реализует эти программы, становится лидером во всех других направлениях космической деятельности: связи, разведке, сверхточном наведении оружия, блокировании средств управления, развертывании национальной противоракетной обороны и оружия в космосе, освоении дальнего космоса, решении научных задач для получения новых технологий и т.д. Новые космические наукоемкие технологии будут определять будущее человечества в XXI веке.
Для того чтобы крылатая ракета попала в цель (к примеру, в оконную форточку), нужно иметь космическую систему навигации типа «Глонасс» (глобальная навигационная спутниковая система) для проведения исследований, точного картирования местности с учетом даже дрейфа материков. Мы это умеем делать, и у нас есть такие технологии, но средств нет.
Совет безопасности России должен рассмотреть все эти вопросы и скорректировать российскую позицию участия в работе на Международной космической станции, не заключая никаких соглашений с США без ведома Совбеза.
— Скажите, пожалуйста, реально сегодня возродить космическую мощь нашей державы?
— Сегодня мы просто обязаны это сделать, создав свою орбитальную космическую станцию «Мир-2».
