Эдип, царь Фив погиб. Его два сына договорились править по очереди, меняясь на троне каждый год. Но в конце первого года правления старший брат — Этеокл отказался уступить место младшему — Полинику. Тот привел под стены родного города войска заклятых врагов Фив…
Враг отбит. Этеокл и Полиник погибли в бою. Правление принимает дядя братьев — Креон. Он повелевает похоронить героя Этеокла с почестями, а труп изменника Полиника бросить на свалке, на растерзание шакалам. Любой, кто осмелится предать тело Полиника земле — будет казнен.
Звучит, как развязка шекспировской трагедии, но для Софокла — это стартовая точка. Дочь Эдипа, Антигона, решает похоронить своего брата, ведь оставить тело непогребенным — страшный грех для родственников умершего. В ночь перед этим, Креон пытается отговорить Антигону. В их споре сталкиваются несовместимые идеи о смысле жизи. Антигона упорствует. Креон вынужден казнить племянницу во имя правосудия, его сын — жених Антигоны, убивает себя мечом, жена Креона, не выдержав гибели сына, перерезает себе горло.
Для современников Софокла в противостоянии Креона и Антигоны выразилась борьба двух парадигм общественного бытия. Старой — родовой, управляемой неписанными, но непреложными правилами Традиции, и новой — государственной, подчиненной Закону. Для Софокла и его зрителей, это была целиком трагедия Антигоны. Ведомая непреодолимым чувством долга перед умершим бартом, она сознательно идет на смерть, чтобы заявить протест против новой бесчеловечной логики жизни.
Софокл был на стороне Антигоны. В его трагедии любовь к родному человеку выше политики. Моральный закон восстает против бездушной государственной машины. Антигона — героиня.
Жан Ануй, французский драматург, переписал античную пьесу на свой лад, ее премьера состоялась в
Сейчас, во МХАТе, пьеса Ануя смотрится совсем по-другому. Изменилось время, изменился и смысл трагедии, описанной Софоклом. Креон — правитель, против своего желания принявший бремя власти, точнейшим образом сыгран звездой грузинского театра Отаром Мегвинетухуцеси. Словам Креона, говорящим о законах жизни, о звездах в небе и травах на земле, о высшем смысле простых радостей, так идет грузинский акцент, неспешные манеры, порывающаяся порой страсть. Креон был сыгран безупречно и внушал зрителям любовь и трепет.
Антигона — девушка-подросток в джинсах и свитере. В ее упорном желании похоронить брата лишь вначале видится долг и традиция. Слой за слоем Креон обнажает перед девушкой бессмысленность ее жертвы. Ей нельзя рассчитывать на снисхождение дяди — он будет страдать, но казнит ее, он раб собственного закона. Наказание для ее брата справедливо — предатель и отцеубийца был редкостным негодяем. Наконец, неизвестно, кто из братьев лежит на свалке — их тела были изуродованы в бою. Но оба они достойны посмертной кары — Полиник всего лишь опередил брата, который тоже замышлял отцеубийство. Только политическая игра привела к тому, что тело одного покоится в склепе, а тело другого клюют вороны.
Антигоне не за что бороться. Ее подвиг бессмысленнен. И тогда обнаруживается истина, дно ее самоубийственного стремления. Ей, юной девушке, ненавистна эта жизнь, прекрасная лишь маленькими радостями и благодатным трудом. В этой жизни нет места высокому поступку, подвигу. Она говорит этой жизни «нет», и упрекает Креона в том, что он со всей его мудростью не нашел в себе силы тоже сказать «нет» — и против воли стал царем. Кто из них в оковах, а кто свободен?
Она, Антигона, отказывается подчинятся этому порядку. Она может махнуть рукой на тело брата, но вместо этого говорит «Не хочу!» и идет на смерть. Креон же должен следовать тому закону, который сам же и постановил. Царствование для него — неустанный и неблагодарный труд. Почему он не помилует племянницу? Его ответ — «Не могу…»
В исполнении Марины Зудиной Антигона лишилась софокловской высокой трагичности. Но в ней появился такой знакомый нам образ подростка, его драматичное столкновение с жизнью взрослых. Вначале Антигона похожа на упрямого ребенка, но в мучительном разговоре с Креоном она вдруг превращается в символ юности, обвиняющей старость косности и трусости…
В этом спектакле Антигона — лишь фон для драматического образа Креона. Не желая власти и не стремясь к ней, он становится во главе государства, пережившего кризис, бунт, войну и предательство: «О господи! Попытайся и ты тоже хоть на минутку понять меня! Я же старался изо всех сил понять тебя. Ведь нужно, чтобы
Кажется, он пытается хотя бы ей, этой девочке объяснить, найти хоть каплю понимания. Нет, Антигона отвергает его желание принести народу мир и покой. И тут Креон понимает, что дело не только в безумии юности, не только в любви к братьям, нет! В жилах этой девушки течет кровь Эдипа, запятнавшего себя инцестом, та же кровь, что текла в ее братьях, убивших отца и друг-друга. Это кровь людей, для которых самое важное — вписать свое имя в историю. Хоть бы и кровью, в самые мерзкие ее страницы. С недоверием, но с с горьким узнаванием смотрит Креон в ее глаза и решительно отдает приказ о казни.
Может быть, в этом спектакле режиссер — на стороне Креона? Не наша ли страна — тонущий в шторме корабль, только без мудрого и непреклонного кормчего? Не мы ли наблюдаем, как свора честолюбцев желает войти в историю, закопав незахороненный труп? Кто прав в этом спектакле, в нашем времени и нашей стране?
В спектакле не поставлена точка. Наверное, эта трагедия будет вечным символом конфликта старого и нового, земной мудрости Креона, «следующего своему Дао» и безумного порыва, героических стремлений юности Антигоны. «Что было, то и будет», и спектакль напоминает нам об этом своими вратами Фив, из которых все герои его выходят, и в которые, в конце-концов, удаляются — вратами, похожими на могильную яму.
