Отношение к заключенному, во всем его многообразии, может считаться своеобразной лакмусовой бумажкой очень многих системных черт и признаков, характерных для того или иного государства.
В пенитенциарной компаративистике и криминологии одним из фундаментальных  показателей условной благополучности той или иной тюремной системы является статистика смертности арестантов.

Традиционно в демографии и в тюремной статистике смертность в местах лишения свободы измеряется, помимо второстепенных абсолютных цифр, в  относительных величинах — промилле.Иногда, в зависимости от расчетной методики, вместо промилле используются проценты от среднегодового, среднесуточного или среднемесячного общего числа заключенных.

Еще в конце XIX века статистиками было установлено, что наиболее точной методой является подсчет удельных показателей летальности той или иной системы исполнения наказания  к среднесуточному составу заключенных.

Абсолютные показатели  традиционно рассматриваются в качестве своеобразного «сырья» и основы, прежде всего для определения масштабов уровня смертности, хотя в пенитенциарной статистике абсолютные цифры приобретают куда большее значение, чем, например,в экономике, каждая цифра,- это отдельная человеческая жизнь. Поэтому те же гитлеровские лагеря не случайно, помимо процентов, всегда критикуются и за поразительные масштабы смертности в абсолютных цифрах,- за так называемую инклюзивность.

Но относительные показатели тюремной смертности считаются в науке основными и наиболее репрезентативными именно для характеристики условий содержаний в самой системе мест лишения свободы.

 Смертность заключенных в дореволюционных тюрьмах периода 1885–1915 годов долгое время оставалась за пределами научных интересов отечественных и зарубежных исследователей. Если мы обратимся к советским классическим работам о царской тюрьме, в частности, к фундаментальному труду профессора М. Н. Гернета «История царской тюрьмы» , то мы не найдем полной и точной статистики смертности заключенных. Минимум конкретных данных, частные примеры, зато через абзац — много пламенных прокламаций и сентенций о страдающих революционерах и кровавых репрессиях царизма.Данная работа сделала Гернета классиком и общепризнанным монополистом в изучении «тюремной» темы в отечественной историографии на долгие десятилетия. Последний том «Истории» вышел в свет в 1963 году.
После публикации монографии М. Н. Гернета в отечественной историографии наступил очередной период забвения «тюремной» проблематики, продолжавшийся до 1960–1970-х годов, когда были опубликованы исследования С. С. Остроумова , Р. С. Мулукаева , Т. У. Воробейчиковой и А. Б. Дубровиной , Д. И. Шинджикашвили , В. Г. Смольякова , К. Н. Ефремовой . Но ни один из названных ученых не занимался анализом статистики смертности арестантов в последние десятилетия существования Российской империи. Ее нет и в монографиях современных тюрьмоведов, например, таких признанных специалистов, как М. Г. Детков  и Ю. А. Реент . Таким образом, сведения хотя бы об относительно точном количестве заключенных, умерших в тюремной системе империи в 1885–1917 годах, широкой научной общественности неизвестны до сих пор. В итоге сегодня представления о царской тюрьме опираются не на фактические знания, полученные в результате изучения статистических и историко-архивных материалов, а на стереотипы, сложившиеся в обществе под влиянием публицистической литературы. Работы Д. Кеннана , В. Дорошевича , А. П. Чехова  и других авторов до сих пор остаются определяющими для формирования своеобразной интегральной оценки царской тюрьмы среди современников.
Для получения наиболее полной и объективной картины нарративные источники принято сочетать с документальными. Образ «чудовищной и ужасной» царской тюрьмы еще до революции превратился в один из самых излюбленных революционерами символов «прогнившего самодержавия». Здесь возникает закономерный вопрос: насколько в действительности была плоха царская тюрьма?
Дореволюционная тюрьма, бесспорно, таила в себе массу трагичных и уродливых явлений — не будем строить никаких иллюзий на этот счет. Тюрьма — в принципе порочный институт, особенно в XIX веке, с его критериями санитарного прогресса и уровнем развития медицины. С другой стороны, на наш взгляд, подобного рода обобщения справедливы лишь в первом приближении. В тюрьме всегда умирают люди, в ней творится произвол, болезни, несправедливости и страдания. Подобные замечания справедливы по отношению не только к дореволюционной российской, но и к любой другой тюремной системе любого времени. Вместе с тем такие утверждения будут выглядеть чересчур упрощенными и даже демагогическими, если мы не примем за аксиому тот простой факт, что одна тюремная система комплексно по интегральным параметрам (питание, быт, санитарные условия, смертность, степень открытости тюрем общественности для противоборства произволу тюремной администрации и т. д.) может быть хуже и бесчеловечнее (иногда в десятки раз), чем другая. Так, например, современные тюрьмы стран Северной Европы серьезно отличаются от тюрем Восточного Конго.
Поэтому попытаемся разобраться в том, какие явления в 1885–1915 годах были частными эксцессами в дореволюционной системе исполнения наказаний, а какие принимали характер общей тенденции. В этой связи попробуем разграничить сочетание условного «плохого» и «хорошего» в общем тренде, не прибегая к отдельным примерам, вырванным из контекста событий. Тем более нельзя делать какие-то оценочные выводы без последовательного анализа общих статистических показателей. Также отметим здесь, что при изучении проблем дореволюционной российской тюрьмы, в том числе и касающихся смертности заключенных, некорректно обобщать факты, происходившие в разные исторические периоды. Например, пенитенциарная система Российской империи 1870-х годов, о которой с ужасом свидетельствовал в своей публицистике Кропоткин , разительно отличалась от тюрьмы образца 1889 года, а тюрьма 1906 года выглядела иначе, чем в 1889-м.

На наш взгляд, рассмотрение любой статистической величины имеет смысл только при ясной и четкой оценочной системе координат: когда для каждого периода ясна норма и патология, то есть плохие или даже беспрецедентные  показатели. Любая статистика может оцениваться позитивно или негативно только в мировом и национальном контексте. Констатация лишь внутренней динамики смертности (например, в 1908 году заключенных умерло меньше, чем в 1880-м) сама по себе никакого глубокого смысла не несет. Без рассмотрения общемировой картины смертности заключенных и без сравнения статистики с условными «лучшими» представителями и, наоборот, аутсайдерами для изучаемого периода невозможно ответить на ключевой вопрос: «Какой же была российская дореволюционная тюрьма — нормальной или катастрофически-аномальной и в какие периоды?» Любая цифра вне сравнительного контекста эпохи повисает в вакууме.

Только в контексте цифры обретают смысл, глубину и возникает основание выносить интегральные оценочные суждения.

Не секрет, что условную верхнюю планку “прогрессивности” во всех аспектах занимали много веков европейские страны первого эшелона великих держав.

В советской историографии компаративистский подход очень любили, особенно когда он подходил для обоснованной( или ангажированной) критики дореволюционной государственности. Это, безусловно, не означает что дореволюционную Россию не было повода критиковать(поводов для критики дает любая страна, главное, чтобы критика была конструктивной), но именно пенитенциарную статистику никто из советских(да и дореволюционных) историков сравнивать с зарубежной не пытался. Давайте попробуем понять почему на примере данных, приведенных ниже.

I.Российская империя vs Третья французская республика.
Продолжаю выкладывать результаты своих штудий по профильной теме диссертации.
Сегодня закончил обработку 30 статистических отчетов l’administration penitentiare при министерстве внутренних дел Франции с 1885 по 1915 год, соответственно.
Общим счетом,графики, приведенные ниже- результат обработки 60 вот таких вот отчетов по соответственным годам. Некоторые относительные показатели взяты из S.G. Wheatcroft.Challenging Traditional Views of Russian History (Palgrave 2002)


Сегодня мне бы хотелось познакомить уважаемых читателей со сравнительном анализом данных смертности в общих тюрьмах Франции и Российской Империи конца XIX- нач.XX века. Франция  выбрана для анализа именно как  представитель первого эшелона великих держав, внедрявшими передовые концепции в тюремное дело. По сути, французская республика являлась одной из самых развитых стран рассматриваемой эпохи. Соответственно, именно по контрасту с ее статистикой индексы смертности тюрем Российской империи обретут вполне определенное значение.

Итак, для начала очень схематичный обзор структуры французской пенитенциарной системы времен третьей республики.

Не углубляясь в юридические и институциональные нюансы, в общем виде места лишения свободы Франции в этот период делилась на несколько отдельных видов заключения.
Пенитенциарная система французской метрополии.
I. La service des transferements- пересыльная система.

II..Les Maisons Centrales et penitenciers agricole.- тюрьмы общего устройства для осужденных на 1 год и более уголовных заключенных. Подразделялись на центральные тюрьмы(они служили также заменой для женщин каторжных работ) и сельскохозяйственные колонии.

III. Les prisons départementales.- так называемые департаментские тюрьмы, которые в свою очередь делились на:
 1.Краткосрочные и среднесрочные maisons d’arrêt — преимущественно для находящихся под следствием;
2.Мaisons de justice для приговоренных по суду присяжных (до года).
3.Maisons de correction для отбывающих наказание(не больше года) за проступки, а не за преступления.

IV. Les ettablisments d’education correctionelle,- исправительно-воспитательные учреждения для несовершеннолетних преступников.

V. Dépot des condamnés aux travaux forcés de Saint-Martin-de-Ré,- специальная пересыльная тюрьма особой юрисдикции для приговоренных на длительные сроки(от 5 лет) к ссылке в каторжные работы в колонии. Через эту тюрьму осуществлялся транзит всех ссыльнокаторжных с 1852 года,- в каторжные тюрьмы Гвианы и c 1867 года Новой Каледонии.

Колониальная пенитенциарная система 3-й французской республики.
VI. Les Maisons Centrales в Алжире. Данные о движение тюремного населения в этих тюрьмах входили в отчетность метрополии и управлялись МВД.

VII. Des bagnes Nouvelle-Calédonie et Guyane,- каторжные тюрьмы особой юрисдикции для мужчин-рецидивистов и политических заключенных в колониальных Гвиане(1852-1946) и Новой Каледонии(1867-1897). Сюда направлялись особо опасные преступники, получившие от 5 до 20(40 лет, в случае рецидива), с последующим оставлением на поселение. Cтатистическая отчетность этих колониальных тюрем не входила в ежегодные выпуски statistique  penitentiare МВД Франции и велась колониальным ведомством.

Тюремная система гражданского ведомства Российской Империи 1885-1917.
I.Тюрьмы общего устройства. Самые многочисленные места лишения свободы РИ в рассматриваемый период. К ним относились тюрьмы губернские, областные, уездные, окружные, тюрьмы градоначальств, следственные, срочные, С.-Петербургский дом предварительного заключения, Московская исправительная тюрьма, полицейские арестантские помещения, военные гауптвахты,  гминные полицейские, судебно-полицейские и соединенные аресты Привисленского края.

II.Исправительно-арестантские отделения,- особый вид тюрем, где заключенные работали на кустарных промыслах. Составляли высшее исправительное  наказание для лиц, не изъятых от телесных наказаний(только мужчин), равно как и для изъятых не по правам состояния, а по особым постановлениям.

III..Пересыльная система,- этапы и полу-этапы.

IV.Каторжные тюрьмы,- особые тюрьмы для ссыльно-каторжных.  В системе наказаний императорской России каторжные работы по степени тяжести стояли на втором месте после смертной казни. Соединенная с лишением всех прав состояния, каторга назначалась по суду за тяжкие  преступления и делилась на 7 степеней.
 Подразделялась на срочную(от 4 до 20 лет) и бессрочную(с возможностью быть освобожденным по амнистии или переведенным на поселение).

V.Исправительно-воспитательные заведения для несовершеннолетних(появились к концу XIX века)

Итак, возьмем для сравнения сопоставимые виды лишения свободы Франции и Российской Империи. Критерий следующий,- анализироваться и сравниваться будут те категории тюрем, где срок отбытия уголовного наказания составлял более 1 года,- тюрьмы общего устройства и исправительно-арестантские отделения  в Российской Империи и более менее аналогичные им тюрьмы общего устройства(..Les Maisons Centrales et penitenciers agricole)  французской метрополии, соответственно.
Статистику смертности в каторжных тюрьмах дореволюционной России и Третьей французской республики я сравню в отдельном очерке,- исходя из уже синтезированных мною данных, будет довольно интересно и несколько неожиданно.

За помощь в составлении графиков, благодарности allemand1990

Источники:
Отчеты по главному тюремному управлению, 1885-1915гг.Спб-Пг. и S.G. Wheatcroft.Challenging Traditional Views of Russian History (Palgrave 2002)
Statistique penitentiaire.1885-1915.
Для Франции смертность приведена только для тюрем метрополии, без учета смертности в maisons centrale Алжира.Смертность подсчитана для обоих стран по единой, самой точной методике,- к среднесуточному составу арестантов. Половозрастной состав примерно равный.
В среднесуточном составе заключенных за 1900 год мужчины в тюрьмах РИ составляли 90,54%, а женщины — 9,46%. Подобное соотношение, в целом, характерно(с незначительными колебаниями), как и для русских, так и для французских тюрем всего рассматриваемого периода с 1885 по 1915гг.

Итак, можно отметить следующие примечательные закономерности. Начиная с 1885 по 1892г. смертность в тюрьмах общего устройства РИ и Франции находилась не только в одной категории, но и в целом, была едва ли не идентичной. Никакой катастрофической разницы,  и даже более того,- никакой системной  разницы вообще статистика в аспекте смертности в эти годы не фиксирует. В среднем, около 30 промилле и там, и там, с незначительными флуктуациями. Паритет продолжался несколько лет до начала 1890-х годов.
Как мы знаем в 1892г. на Россию из Азии обрушилась мировая пандемия неизлечимой тогда холеры, которая зацепила пенитенциарную систему, вызвав рекордное повышение смертности в тюрьмах общего устройства для 30-летия 1885-1915  до 55 промилле(за решеткой умерло от холеры несколько сотен арестантов. В этот год французская система фиксирует 33 промилле. Соответственно, кризисный уровень смертности дореволюционных тюрем общего устройства  неурожайного и холерного 1892 года где-то в полтора раза превосходил аналогичный индекс французских центральных тюрем метрополии в этот рекордный кризисный год,- это и есть самый плохой показатель тюрем до революции в мирное время за 30 лет и разница от аналогично французского показателя составляет 22 промилле.

Для некого контраста напомню, что в голодном мирном 1933 году(страна восстановила основные экономические показатели 1913 года в 1928 году, как нам говорит советская историография) пенитенциарная система Советского союза показала 15% среднегодовой показатель,- за год умер каждый шестой заключенный ГУЛАГа. И отличался этот показатель в худшую сторону от аналогичного французского 1933 года, не в полтора раза, как в  холерном и неурожайном 1892г. а…в 15 раз. 150 промилле. Не в пользу СССР. В относительных показателях. Про абсолютные думаю даже можно и не начинать,- разница в десятки раз.
Подобные статистические свидетельства позволяют подтвердить тезис об уникальности масштаба  катастрофы 1932-1933гг. в национальном контексте, не имеющим аналогов в истории поздней Российской Империи периода правления Александра III и Николая II.

Но что очень любопытно и на чем я бы хотел заострить внимание читателей. Если в 1893 году ТОУ РИ показывали летальность сопоставимую, но все еще на 7 промилле выше, чем в 1893 году тюрьмы Франции, то, начиная с 1895 года и еще целых 12 лет, тюрьмы общего устройства при Николае II превосходили в хорошем смысле свой аналог во французской системе, при всей индустриальности и стереотипной прогрессивности Франции тех лет.

Например, в 1905 году смертность в русских тюрьмах была на 10 промилле ниже, чем аналогичный показатель французских общих тюрем. Подобная разница (10 промилле) в пользу тюрем дореволюционной России характерна почти для всех лет, начиная с 1900 по 1908.

Прошу читателей задуматься над этим, по меньшей мере, любопытным системным фактом. Согласитесь, что, допустим, сентенции профессора Михаила Николаевича Гернета, классика советской историографии после ознакомления со спокойными и вполне нейтральными цифровыми значениями играют несколько иными оттенками серого.

Напомню, профессор и лауреат Сталинской Премии М.Н. Гернет в своей на десятилетия вперед ставшей классической пятитомной “Истории царской тюрьмы” не приводит никакой последовательной, четкой и внятной статистики смертности в дореволюционных местах лишения свободы по годам.
Вот классические аргументы в его работе:
"Невыносимые санитарные и гигиенические условия заключения, дисциплинарные наказания, суровый режим, полуголодное существование, систематические избиения и истязания — все это приводило к массовому физическому уничтожению заключенных.<...>
 Царская тюремная медицина сделала все зависящее от нее для распространения болезней и для укорачивания жизни тех, кто имел несчастье попасть в заключение; тюремная медицина, за редчайшими исключениями, не только уживалась с совершавшимся на ее глазах изо дня в день, из года в год безобразнейшим попиранием всех требований врачебной науки, но даже санкционировала такие способы физического калечения, как телесные наказания, карцер, истязания, избиения и т. д.
 "Такова была царская тюрьма во всех ее разнообразнейших видах в начале XX века. Тюрьма могла ставить себе различные задачи — устрашение, возмездие, изолирование, «нравственное исправление» и пр. Но ее сущность везде — и в холодной, сырой, бревенчатой тюрьме-избе далекой Сибири, и в хорошо оборудованных, выстроенных напоказ тюремных зданиях некоторых центральных городов — оставалась одна и та же: открытое или замаскированное физическое уничтожение заключенных."

Уже во вступлении к своей работе Гернет априорно утверждает: "В истории царской тюрьмы нет и не может быть ни одного светлого периода"

Но закономерный вопрос,- куда же тогда девать период с 1885 по 1891, когда мы шли нога в ногу в аспекте смертности с развитыми, цивилизованными французами, и период 1895-1908гг., когда русские тюрьмы показывали меньшие показатели смертности, чем французские, в течение долгих лет, вплоть до тифозной эпидемии 1909 года?

Примечательно, что более благополучное санитарное состояние русских тюрем для периода 1895-1908гг. отмечалось современниками. Показательная цитата.


Отчет по ГТУ за 1906 год. CПб., 1908. С. 109

Еще более интересно сравнить не только условно благополучные периоды,но и периоды кризисные в аспекте смертности.- чтобы понять насколько аномально выглядела тюремная система императорской России в свои худшие годы.  О 1892 годе мы уже говорили.
Попробуем проанализировать другой кризисный этап в развитии дореволюционных тюрем. В 1909-1913 гг. пенитенциарную систему Российской Империи поразил очень серьезный по ее меркам кризис. Переполнение тюрем из-за усмирения русской революции усугубили занесенную в конце 1908 года мощную эпидемию тифа, которая сменилась холерой в 1910-1911 годах. Инфекционные болезни на том уровне развития медицины лечению не поддавались, а переполнение только провоцировало эскалацию эпидемических заболеваний за решеткой.

Итак, в  кризисном для РИ 1909 году уровень смертности в тюрьмах Империи на 11 промилле(в полтора раза) превосходил уровень смертности в французских Maisons Centrale. Разница пока не очень серьезная.  В 1910 санитарное состояние тюрем Империи ухудшается еще больше,- разница между французскими и русскими показателями составляет 25 промилле.
Подобное соотношение сохраняется и в следующем 1911 году. В 1912 разница составила 21 промилле не в пользу РИ, в 1913 году начинается процесс стабилизации санитарного состояния  русских тюрем, смертность начинает сокращаться, тюрьмы Франции в этот год обходят показатели тюрем общего устройства на 10 промилле,- примерно также как тюрьмы РИ превосходили тюрьмы Франции в 1905, например.
С началом первой мировой войны общие тюрьмы РИ, по сути, перешли из одного кризиса в другой,- разница с фрацнузскими тюрьмами составляли в 1914 году 17 промилле, в 1915, год великого отступления и последнего года для которого доступна статистика,- 14 промилле,- в целом, системной разницы между двумя системами даже в годы войны не наблюдалось.
В 1885-1891 смертность почти не отличалась, в 1892г. русские тюрьмы поразил холерный кризис, в 1894 году смертность сравнялаcь, затем с 1895, в течении где-то 13 лет, до 1908 года русские тюрьмы были в целом благополучнее на 5-10 промилле, чем французские, после начала тифа и холеры 1909-1912гг. русские тюрьмы общего устройства стали показывать уровень смертности в  один- полтора-два раза худший, чем  аналогичный французский, в годы войны это соотношение сократилось.


Посмотрим теперь на статистику смертности в исправительно-арестантских отделениях Империи по контрасту с французскими Maisons centrale.



Источники:
Отчеты по главному тюремному управлению, 1885-1915гг.Спб-Пг. и S.G. Wheatcroft.Challenging Traditional Views of Russian History (Palgrave 2002)
Statistique penitentiaire.1885-1915.

Для Франции смертность приведена только для тюрем метрополии, без учета смертности в maisons centrale Алжира.Смертность подсчитана для обоих стран по единой, самой точной методике,- к среднесуточному составу арестантов.
Возрастной состав исправительно-арестантских отделений практически идентичен французским тюрьмам, но в ИАО РИ содержались только мужчины. Поскольку в Maisons centrale доля женщин почти никогда не превышала 10%, а иногда была и меньше этой величины, сравнение вполне валидно, с незначительной поправкой.

Некоторые весьма любопытные замечания. Как мы можем видеть,- смертность в ИАО РИ уже в 1885 году была в два раза ниже, чем аналогичный показатель Maisons centrale,- далее тенденция более низкой смертности ИАО продолжалась до холерного 1892, но и тут разница составила математическую погрешность,- всего три промилле.
После 1895 года и до начала эпидемии тифа в 1909 году ИАО РИ показывали уровень смертности стабильно более низкий(в полтора-два раза, кроме 1898-1899гг. и еще нескольких лет, когда ИАО показывали уровень все равно более благополучный, чем французский, но разница была всего лишь в несколько промилле в пользу ИАО) чем тюрьмы Франции. В 1906 году уровень смертности в ИАО вообще упал ниже 1% и был почти в три раза ниже в относительных показателях, чем аналогичный французский индекс тюрем общего устройства. Разница составила 147%.
Вспомним М.Н. Гернета с его пафосным восклицанием “В истории царской тюрьмы нет и не может быть ни одного светлого периода"? Или работы Дж. Кеннана?

Тифозный и холерный кризис 1909-1912 затронул ИАО не так сильно как тюрьмы общего устройства Российской Империи,- в целом, в 1909 году смертность выросла по сравнению с французской в полтора раза, в 1910 чуть более чем в полтора раза, в 1911 уровень смертности в ИАО и maisons centrale становиться соизмеримым с разницей в несколько промилле, в 1912 году смертность в ИАО опять вырастает почти в полтора раза, в 1913 году летальность ИАО падает опять ниже аналога во Франции, в 1914 году паритет, а в военном и тяжелом для России 1915 в ИАО фиксируется смертность на 7 промилле ниже(что примечательно), чем в общих тюрьмах Франции.

Итого. в рассматриваемый репрезентативный отрезок в 30-лет (1885-1915), в течении 24 лет исправительно-арестантские отделения показывали уровень смертности меньший, чем Les Maisons Centrales et penitenciers agricole(центральные тюрьмы и сельхоз колонии)  Франции, причем максимально низкий уровень смертности был достигнут в 1906 году(в три раза в пользу ИАО), разница составила 147% .

В остальные 6 лет более менее значительной разница(в полтора раза) отмечена только в холерно-тифозный кризис 1909-1912 годов. В  холерном 1892г. в ИАО фиксируется показатель 36 промилле, во французских тюрьмах,- 33 промилле.

II.Анализ динамики смертности заключенных.
Попробуем теперь дать ответ на ключевой вопрос,- почему же cтатистика свидетельствует о том, что тюремная система Империи медленно, но верно гуманизировалась, иногда обгоняя в течение многих лет передовые страны?

Статистика смертности считается одним из наиболее фундаментальных маркеров и показателей успешности той или иной тюремной системы. Проанализировав статистические данные, можно сделать вывод о серьезном и ныне забытом успехе тюремной реформы 1879г. Именно комплекс мероприятий по линии ГТУ МВД(затем Минюста) и стремление соответствовать европейским стандартам позволил в течении многих лет превосходить систему исполнения наказаний стереотипно прогрессивной Франции в санитарном отношении.

Необходимость тюремной реформы была вызвана не только крайне архаичной и жестокой системой 1870-х, но также рядом сопутствующих обстоятельств, таких как потребность общества в гуманизации жизни и постоянное участие России в международных тюремных конгрессах. Стремление поддерживать международный престиж стимулировало тюремные преобразования в России.

В процессе подготовки к тюремной реформе происходило изучение и обобщение пенитенциарного опыта США, Ирландии, Англии, Швейцарии, Бельгии, Германии, Франции, Австрии, Швеции, Дании и Турции. В организационно-управленческом плане наиболее сильное влияние на становление уголовно-исполнительной системы России оказала шведская модель пенитенциарной системы.
Сложность и многоаспектность (международного и внутреннего пра­вового, управленческого, финансового, кадрового и др. характера) стоящей перед государством задачи, усугубляемой одновременной реализацией ряда других масштабных проектов, сделали невозможным одномоментное проведение тюремной реформы в 1860-х годах. В начале 1860-х была выделена первоначальная задача (наименее затратная) — обновление уголовного и уголовно-исполнительного законодательства (Судебные уставы, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных), которая решалась в период с 1864-1866 по 1890 год. Одновременно с этой работой, к середине 1870-х был определен второй сегмент реформы — целый комплекс практических мер, самых затратных.
Если говорить о самых основных, то их можно перечислить по пунктам:
1) Реформирование административного устройства тюремной системы в масштабах Империи — обеспечение единства, эффективности и унифицированности карательной практики на всей территории Империи;
2) Обновление ветхого архитектурного фонда пенитенциарной системы (программа по строительству новых тюрем с отоплением, канализацией, лазаретами и банями);
3) Интеграция в тюремную систему Империй актуальных на тот момент общемировых концепций пенитенциарного дела в соответствии с европейским стандартом;
4)Отмена бесчеловечных пережитков архаичной феодальной тюремной системы прошедших веков в соответствии с подписанными общеевропейскими конвенциями и стандартами;
5)Снижение смертности заключенных за счет улучшения пайков и санитарного обслуживания.

Если в 1870-е тюрьмы практически не имели собственных больниц, то к концу века было развернуто активное строительство лазаретов и больниц: в 1900 году 67% тюрем имели собственные больницы.

Благодаря объединению управления  было достигнуто улучшение хозяйственной части и значительное уменьшение расходов на обмундирование ареснтов; вместе с тем значительно улучшился сам распорядок тюремный, в особенности ввиду переустройства по Закону 1887 г. тюремной стражи и увеличения численности надзирателей.

К 1895 году в соответствии с законом от 11 декабря в России было построено 59 новых тюрем, семь из которых были рассчитаны на содержание заключенных в одноместной камере.
С 1880 г. на наиболее нужные реформы тюремных построек был обращен так называемый «сборный тюремный капитал»; но, несмотря на его значительный размер, до 3 млн. руб. в 1880 г., к 1 января 1886 "г. он уже истощился до 46 тыс. руб. Дальнейшие улучшения были отнесены на общий государственный бюджет, причем все преобразования, с 1885 г. начиная, было предположено разделить на строительные периоды с приблизительной продолжительностью в 3 года; предположено сооружать преимущественно центральные тюрьмы, а уездные обращать на содержание подследственных и краткосрочных арестантов; наименьший размер годового ассигнования на устройство новых мест предположен в 500 тыс. руб. Как видно из «Обзора», Главное тюремное управление в течение первых 10 лет (с 1879 по 1889 г.) израсходовало на постройку новых зданий 3 млн. руб. и на переустройство тюрем 4 млн. руб., а затем работы по улучшению тюрем неуклонно продолжались. Во главе новых сооружений стоит С.-Петербургская центральная одиночная тюрьма на 1 тыс. 150 арестантов, стоившая около 1 млн. 480 тыс. руб., с небольшим отделением для общего помещения арестантов, с разъединением последних на ночь; затем новая тюрьма в Старой Руссе на 145 человек — подследственных, срочных и пересыльных, с двумя системами заключения — общим и одиночным; наконец, новые тюрьмы, приспособленные и к одиночному помещению арестантов,— в Царицыне, Уральске, Хабаровске, Одессе, одиночный корпус в московской тюрьме; пересыльные тюрьмы в С.-Петербурге, Томске и др.(цит. По Таганцев Н.С. Уголовное право (Общая часть). Часть 2. По изданию 1902 года.)

Например, тот же самарский тюремный замок стал грандиознейшим сооружением своего рода, не имеющим себе равных в рамках российской провинции, а по условиям содержания заключенных — одной из наиболее комфортных тюрем в России. Заключенным здесь были предостав­лены электричество, водопровод, вентиляция, паровое отопление и даже канализация.

 Одно лишь сооружение электросистем в самарских «Крестах» обошлось казне в громадную по тем временам сумму 41.000 рублей. При этом необходимо отметить, что даже само по себе устройство электрического освещения в тюрьме в конце XIX века многие современники считали настоящим чудом.

Кроме того были устроены и другие невиданные для того времени удобства: принудительная вентиляция во всех помещениях, паровое отопление от собственной котельной, водопровод и автономная система канализации. В начале XX века все эти устройства по праву называли «чудом тюремной техники».

 Что касается водоснабжения, то в главном здании был свой самостоятельный водопровод, питавшийся от подземного источника. На всех четырех этажах основного корпуса были устроены специальные кипятильники в виде медных колонок для снабжения арестантов кипятком. Местная же канализационная система и вовсе считалась гордостью самарской тюрьмы. Она состояла из керамических труб, проходивших внутри всех зданий, а затем по всему тюремному двору, чтобы в итоге грязные воды стекались в один колодец глубиной в 24 сажени, снабженный фильтром.

С 1885-1915 год обе тюремные системы(и французская и русская) находились

причем в рассматриваемое 30-летие, 7 лет их показатели были примерно равными, 13 лет русские тюрьмы были более благополучными, нежели французские и лишь оставшиеся 10 лет, выпавшие на две эпидемии неизлечимых болезней и мировую войну, русская тюремная система показывала индексы смертности выше, чем французская в один-полтора-два раза, хотя ИАО, в целом, были более благополучными в санитарном отношении, нежели чем тюрьмы общего устройства гражданского ведомства РИ.

Сохранять подобную относительно низкую статистику смертности в течении многих лет, в условиях тогдашнего развития мировой медицины, не способной противостоять инфекционным болезням, было фундаментальным достижением реформирования пенитенциарной системы.

Для того чтобы найти объяснение подобных позитивных сдвигов в пенитенциарном деле и адекватно трактовать статистику смертности 1885-1915,  необходимо анализировать воплощение глобальной тюремной реформы 1879 года на практике. Именно в многочисленных мероприятиях по улучшению управления и общего состояния тюремного дела в стране и кроется разгадка динамики снижения смертности за решеткой у нас в стране.

 Безусловно, не стоит идеализировать даже и этот период,-  тюрьмы тех лет, учитывая реалии эпохи, не являлись санаториями и некоторые(но меньшинство в общем массиве) скрывали много разнообразных уродств(неизлечимые на тот момент инфекционными болезни, антисанитарию, избиения и т.д.), но данные говорят сами за себя.

Логично констатировать,- в развитии и становлении отечественной пенитенциарной системы периоды 1885-1891 и 1895-1908гг.(кроме пересыльного сегмента) являются самым благополучным, не катастрофическим этапом развития пенитенциарной системы у нас в стране на многие десятилетия вперед, в то же время совершенно не исследуемым и забытым. О царской тюрьме поздней Российской Империи в современной России делаются выводы на основе обрывочных данных, публицистики, частных примеров , выдернутых из контекста . Образ чудовищной и смертельной царской тюрьмы превратился в советской историографии в практически не рассматриваемый и не разбираемый штамп без поправки на критерии эпохи, который спокойно перекочевал в современную историографию и является антинаучным, поскольку до сего дня остается фактически не изученным общий статистический фон смертности заключенных с 1885 по 1917гг. Делать какие-то далеко идущие выводы без анализа статистики в мировом контексте категорически нельзя.

http://ru-history.livejournal.com/3808454.html?thread=60288710&