В свое время, в 70-е годы прошлого века, Европа столкнулась с волной терроризма, вызванного левацкими и сепаратистскими организациями – «Фракция Красной Армии», «красные бригады, ЭТА, ИРА и др.
Сейчас уже объединенная Европа имеет дело с новыми террористами - джихадистами, исламистами, игиловцами и т.д. Причем, рост этой разновидности терроризма происходит на фоне миграционного кризиса, который поразил ЕС.
Корреспондент Агентства ФинЭк побеседовал с известным российским политологом Павлом Святенковым о некоторых аспектах миграции в ЕС и в Россию.
- Среди европейских политиков бытует точка зрения, которую выразил, например, весной этого года в интервью телекомпании CNN премьер-министр Италии Маттео Ренци, заявивший, что проблемы терроризма и притока беженцев в Европу не связаны друг с другом. Между тем, теракт в Ницце совершил как раз 31-летний выходец из Туниса. С Вашей точки зрения, есть ли связь между миграцией в Европе и ростом террористической угрозы?
- Проблема заключается в том, что европейцы надеялись на то, что иммигранты, приехавшие к ним, будут воспринимать и принимать европейские ценности и, в конечном итоге, сольются с местным населением. Однако этого не происходит по нескольким причинам.
Во-первых, мигранты бегут из наиболее неблагополучных стран, которые разрушены и дестабилизированы, в том числе, и руками самих европейцев. Скажем, вот одна из последних новостей: французские власти признали нахождение сейчас в Ливии своего спецназа. Многие режимы Ближнего Востока пали или находятся в кризисе именно из-за деятельности европейцев и американцев.
Последним в этом плане легче, чем европейцам, поскольку они находятся далеко от очагов напряженности в Африке и на Ближнем Востоке. Хотя и в США сейчас активно завозят беженцев с Ближнего Востока и вместе с ними – все проблемы, связанные с ближневосточным кризисом.
Во-вторых, мы наблюдаем фактический крах идеологии мультикультурализма, которая не предусматривает интеграции мигрантов, а имеет в виду сосуществование на одной территории разных этнических и религиозных общин, объединенных, видимо, лишь материальными факторами, в частности, стремлением к благосостоянию. Между тем, как показывает повседневная европейская практика, это плохой «объединитель».
И третье обстоятельство - это политика богатых нефтяных государств Персидского залива, в первую очередь, Саудовской Аравии и Катара, (к ним в последнее время присоединилась еще и Турция), которые финансируют джихадизм, потому что хотят использовать его в качестве своего политического рычага влияния, а заодно вынести напряженность из своих стран вовне.
Дело в том, что абсолютные монархии, существующие в странах Персидского залива, совершенно не соответствуют Корану. Получается своего рода парадокс – скажем, такая монархия, как в Саудовской Аравии, чтобы объяснить факт принадлежности власти в стране исключительно одной семье, вынуждена ссылаться на религию (вся власть, мол, от Бога). А с другой, - поскольку в Коране и в соответствующих мусульманских текстах речи ни о какой монархии нет, члены правящей семьи для оправдания своего существования вынуждены финансировать джихад.
Вот эти факторы, с моей точки зрения, и приводят к возникновению угрозы терроризма со стороны беженцев в Европе. То есть, бедный человек, лишенный имущества, дома, оказывается на птичьих правах в какой-то европейской стране. Не зная местного языка, он не может занять приемлемой позиции в социальной и даже в пищевой пирамиде. И вот с таким человеком связываются по интернету (сейчас уже нет необходимости в физических межличностных контактах), обещают ему деньги, хорошую жизнь, если он совершит, скажем, убийство, устроит теракт. И вполне очевидно, что какая-то часть этих людей на такие деяния соглашается.
Кстати говоря, ситуация, когда заказчик и исполнитель физически не контактируют, то есть, террорист, так сказать, мотивируется через интернет - это новый феномен, который появился фактически в нынешнем году. Он отмечен и у нас, например, в случае, когда узбекская няня отрезала голову ребенку.
- Одной из причин роста террористической угрозы в Европе, эксперты называют тот факт, что страны-члены ЕС в профилактике и борьбе с терроризмом полагаются на национальные, а не наднациональные структуры. Сможет ли ЕС, с Вашей точки зрения, выработать единые правила для обеспечения своей безопасности?
- Мне кажется, что, скорее всего, Европа пойдет по израильскому пути. Израиль находится в ситуации, похожей на нынешнюю европейскую, уже в течение как минимум 25 лет, а, скорее всего, даже больше, и там наработан богатейший опыт.
И, как мне представляется, Европа будет брать его на вооружение. Во всяком случае, ключевые европейские страны, с моей точки зрения, будут вынуждены усиливать антитеррористическое направление с учетом опыта Израиля.
- При населении порядка 500 млн человек в ЕС в прошлом году прибыло около 1,2 млн мигрантов. В России проживает около 146 млн человек. На сегодняшний день количество мигрантов у нас стремится к 10 млн человек, при этом, 4 млн из них находятся в России нелегально. Не является ли миграционная проблема для России более острой, чем для Европы?
- Пока что Россия в плане миграции идет по пути Европы, совершая все те ошибки, которые допустили в этой области европейцы. И поэтому наша ситуация с мигрантами может стать точно такой же проблемой, как и в ЕС. Разница лишь в том, что до наших среднеазиатских стран, бывших республик СССР, еще не дошли радикальные исламисты со своей пропагандой.
Точнее сказать, они в этих странах уже есть, но встречаются там с серьезными препятствиями для своей подрывной деятельности. Поэтому экстремистам не удалось превратить среднеазиатские государства в свои базы, разрушить их управляющие структуры, поработить, зомбировать население либо частично изгнать его.
Поэтому выходцы из Средней Азии, которые приезжают на работу в Россию, настроены более миролюбиво, не столь радикально, как мигранты в Европе.
Но пока, повторю, Россия допускает в отношении миграции те же ошибки, что и ЕС. Чтобы снизить остроту ситуации с миграцией, необходим целый комплекс процедур – и ограничивать миграцию, и определенным образом сортировать поток мигрантов, и отрабатывать механизм получения гражданства, и способы интеграции мигрантов, и т.д. И делать это должно государство.
- В ЕС уже несколько лет назад признано, что политика мультикультурализма провалилась, а другого объединительного мотива пока что не придумали. Но ведь и в России не видно каких-то особых успехов в интегрировании мигрантов, конечно, в первую очередь, выходцев из Средней Азии. Утверждения, которые иногда доносятся сверху, что мигранты фактически «наши люди», мягко говоря, некорректны. К нам едут преимущественно молодые парни, которые родились не в едином СССР, а уже в своих национальных суверенных государствах. Они за вычетом киргизов и казахов – 100-процентные иностранцы. Нет ли у нас, как и в Европе, потенциальной угрозы возникновения очагов терроризма в среде мигрантов?
- Да, конечно, такая угроза существует. Наши спецслужбы периодически ловят специфические банды, совершающие самые тяжкие преступления, вплоть до убийств. И поскольку Россия занимает ту же позицию в отношении проблемы миграции, что и объединенная Европа, все что происходит сейчас, скажем, во Франции или в Бельгии, может случиться и у нас.
- ФМС де-юре уже не существует три месяца, полномочия этой службы были делегированы МВД России. Некоторые депутаты Госдумы РФ всерьез поговаривают о необходимости создать в нижней палате парламента новый комитет по вопросам миграции. Есть ли необходимость в таком комитете?
- ФМС до ее упразднения была у нас главным лоббистом завоза мигрантов в Россию. То есть, вместо того, чтобы контролировать мигрантов, фэмэсовцы их сюда завозили.
Я сомневаюсь, что какой-либо думский комитет сможет решить накопившиеся проблемы миграции. Мне кажется, что появление такого комитета особого результата не даст.
