«Викинг» сделал рекламу норманизму, но насколько исторически обоснована сама теория?
Результаты исследований, в том числе шведских археологов и историков, стали подмывать столпы мифа о походах свеев на Русь. Соответственно разрушаются и тезисы о выдающейся роли предков шведов в создании древнерусской государственности, в освоении волжско-балтийских речных путей, в строительстве древнерусских городов и даже… в рождении имени Руси.
Напомню, что идея о древнешведском происхождении имени Руси от шведских гребцов-родсов из Рослагена, созданная шведами (Henrik Brenner, Johan Thunmann) в период после Ништадского мира. Тогда Швеция два раза нападала на Россию: в 1741 г. и в 1788 г. – с целью вернуть русские земли, оккупированные ею в Смутное время, для чего и было важно «обосновать» присутствие предков шведов в Восточной Европе задолго до прихода славян. Сейчас хорошо известно, что название Руден/Roden, от которого произошел Рослаген, впервые упоминается в Швеции в 1296 г. в Упландском областном законе.
От названия Roden (1296) образовались и «гребцы», т.е. rodzkarlena (первое упоминание 1470) и rodzmän (примерно, в этот же период). А в форме Рослаген/Roslagen (Rodzlagen) это название, также в текстах законов, появляется только в 1493 г., и далее в 1511, в.1526 и в 1528.Первые достоверные сведения о прибрежной области на востоке Свитьод, ставшей впоследствии Руденом/Рослагеном, мы получаем от Снорри Стурлусона, который в 1219 г. побывал в Швеции и назвал будущий Рослаген Sjöland/Sæland (от sjö – море и land – земля, страна) или Мореландия, т.е. название, характеризовавшее береговую полосу в момент ее создания, когда это уже не море, но ещё и не земля. Это архипелаг, состоящий из островов, островков, выступающих над водной поверхностью.
Только редкие рыбачьи хибарки могли закрепиться на влажной поверхности этих каменных выступов, хранящих борозды, оставленные на них ледниками. Сейчас хорошо известно, что факт позднего появления названий Руден/Рослаген объясняется поздним образованием этой прибрежной полосы за счет постепенного подъёма морского дна (изостатическое восстановление Фенноскандии) и прирастания благодаря этому подъёму новой суши, новой береговой полосы.
В IX веке, например, по исследованиям шведских учёных, уровень моря в районе, где сейчас расположен Рослаген, был минимум на 6-7 м выше нынешнего, и единственно, кто мог оттуда в IX в. приплыть – это лягушки. Однако российские норманисты, совершенно абстрагируясь от изучения объективных данных, коснея в мире умозрительной лингвистики, вплоть до недавнего времени продолжали играть лингвистическими кубиками с названиями прибрежной полосы Швеции в районе Упсалы-Стокгольма как Roden/Roslagen, а также финского названия Швеции Ruotsi и строить из них имя Руси, автоматически пристраивая к нему и историю русского народа, и историю древнерусской государственности.
Какие имена отметились в этой игре! Какие наукообразные формы притягивались! Имя Русь лёгким мановением руки конструировалось из др.-сканд. слов с основой на *roþs-, типа roþsmaðr, roþskarl со значением «гребец, участник похода на гребных судах», которыми связывалось происхождение имени Русь со шведским Рослагеном через посредство финского названия Швеции Ruotsi, Rootsi. Причем для чего предлагались возможные исходные формы от др.-шв. Rōdhsin – название жителей области Рослаген (Roslagen<*Roþslagen) на восточном побережье Швеции. Заодно подчеркивалось, что название жителей шведского Рослагена от исходного *rōðs – грести, объясняет переход «финск. ruotsi > др.-русск. русь.
Но постепенно стал всплывать тот неудобный факт, что эти исходные слова, которые якобы преобразовывались в ruotsi, собственно в шведском языке в нужное время или в IX-X вв. не обнаруживались, т.е. основа rōðs встречается в германских языках где угодно – на континенте или в районе Британских островов, но в шведском языке, где эта проформа была необходима как несущая опора для норманистской концепции, она фиксировалась не ранее середины XI в.
Обнаруживались и другие неудобные факты, в частности, сообщения о русах в византийских источниках в начале IX в., например, в описаниях нападений росов на Амастриду, датируемых, примерно, периодом между 820-830 гг. или за несколько десятилетий до призвания Рюрика. И в академическом мире против стала постепенно нарастать справедливая критика. Неудобные вопросы стали постепенно досаждать и некоторым норманистам, в силу чего этимологию родсов-гребоманов начали постепенно задвигать в угол.Кроме того, скандинавским археологам не удалось обнаружить плавсредств, на которых скандинавы могли бы плавать по восточноевропейским рекам, включающим мелководные реки, пороги и волоки между ними.
Эти выводы имеются в работах шведских подводных археологов за 2007 г. (Edberg Rune), где прямо указывается, что известный на сегодня археологический материал не содержит доказательств популярных ранее представлений о том, что скандинавы путешествовали по Руси на клинкерных судах викингского типа. Кроме того, исследования шведской подводной археологии показали, что на сегодняшний день в шведских водах не обнаружено судов, пригодных для преодоления морских пространств, а обнаружены только лодьи, подходящие для каботажного плавания.
Иными словами говоря, все перечисленные новые открытия явились угрозой для образа удалых «скандинавов», якобы открывших Балтийско-Волжский путь и контролировавших его, бороздивших восточноевропейские реки вплоть до Черного и Каспийского морей, создавших инфраструктуру и городские поселения вдоль этого пути, что заложило фундамент для первого древнерусского государства. Ощущение данного дискомфорта и могло запустить в 2009 г. новый виток проекта «Пирейский лев» . Тем более что в последние десятилетия тему удалых скандинавов под брэндом «викинг» освоили гигантские силы рынка и международная индустрия туризма. Об этом сказал никто иной как датский медиевист Джон Линд.
Данное обстоятельство сделало востребованным и соответствующее участие представителей науки. При этом как раз участие предков свеев на международной «викингской» ярмарке тщеславия требовалось подкрепить серьёзным источником. Таковым в течение длительного периода служили рунические надписи на льве из Пирея в толковании Э. Брате. А потом пришел проф. Янссон и не просто зачеркнул все фантазии на камне, но и особо подчеркнул, что «Roþrslanti» или Рослагена там и близко нет.
Но лишаясь единственного письменного источника о свеях из Рослагена, норманисты обязаны отказаться не только от своих построений, касающихся якобы скандинавского происхождения имени Руси, но и от утверждений о скандинавском происхождении варягов, поскольку и для этой концепции было важно, чтобы выходцы из Средней Швеции шли в Византию через Русь. Ведущими теоретиками в этом вопросе также считаются Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин (он, кстати, был приглашен в качестве главного исторического консультанта фильма «Викинг»).
Программной работой по вопросу является их статья «Скандинавы на Руси и в Византии в X-XI вв.: к истории названия «варяг». Текст опубликован в книге: Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды (М., 2011. С. 169-170), где они используют пресловутый «лингвистический» метод, с которым, в сущности, опозорились в случае выведения имени Руси от гребоманов – *rōþs-men. В своей аргументации по поводу скандинавского происхождения летописных варягов Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин попытались доказать, что первичным для слова «варяг» является слово «вэринг», во множестве встречающееся в исландских сагах и других скандинавских источниках для обозначения людей, находившихся на службе в Византии в особых военных отрядах — как телохранители императора или в императорской гвардии (в византийских источниках именовались варангами).
Но для подтверждения того, что варяги — производное от вэрингов, и надо было, чтобы вэринги добирались в Византию через Русь, и уже передвигаясь по Руси, они и породили слово «варяг»: «…термин ”варяг” – ”варанг” – ”вэринг” возник не в самой Скандинавии и не в Византии, а на Руси, причем в скандинавской среде.. этот термин закрепился как обозначение скандинавов…» (Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Скандинавы на Руси и в Византии в X–XI вв.: к истории названия «варяг» // Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М., 2011. С. 169-170).
Да, в скандинавских источниках много рассказывается о поездках исландцев в Константинополь с конца X в., но маршруты их поездок были самые разнообразные. Более того, имя «вэринги», как отмечали и упомянутые авторы, не употреблялось для выходцев из скандинавских стран, побывавших на Руси, а только — для служивших в Византии в особых подразделениях – в отряде телохранителей императора, императорской гвардии.
И здесь уместно вспомнить, что образ вэрингов из исландских источников, пересекавших восточноевропейские реки по пути в Константинополь, начал создаваться шведскими деятелями культуры еще в XVII в., среди которых особую роль можно отвести Юхану Перингшёльду (1654-1720), большому энтузиасту в изучении шведских рунических надписей. Ю. Перингшёльд, отыскивая и документируя шведские рунические надписи, давал им очень вольные толкования, что вообще-то, было типично для шведских деятелей культуры того времени. Но в той «вольности» чувствовалась и определенная тенденциозность. С одной стороны, для свеев старались выстроить более масштабное поле исторической деятельности, для чего уже у Перингшёльда мы встречаем утверждения об общем происхождении норманнов из латиноязычных хроник и свеев.
С другой стороны, свеев пытались «укоренить» в Восточной Европе, и тот же Перингшёльд рассуждал об общем происхождении свеев и алан. Кроме этого, так называемый ренессанс исландской литературы, т.е. интерес к исландско-норвежским сагам, возродившийся с конца XVI в. в скандинавских странах на фоне готицизма – специфического течения североевропейской общественно-политической мысли, основу которого составило прославление древнего народа готов, провозглашенного как корень всех германских народов, привлек внимание и к вэрингам.
Вэрингов из исландских источников быстро отождествили с летописными варягами, а для «огерманивания» последних, Перингшёльд, например, провозгласил сходство вандалов и вэрингов. Правда, следует дополнить, что такой полет мысли подогревался традицией, начавшей складываться в шведской общественно-политической мысли задолго до Перингшёльда, в течение всего XVII в. И интересно, что роль ударного механизма здесь сыграла политика шведских властей в русских землях, сложившаяся в ходе событий Смутного времени и приведшая к оккупации Ижорской и Водской земель, которые на шведских картах получила название Ингерманландии.
В оккупированных землях была запущена политика сегрегации (противопоставления финноязычного православного населения русскоязычным православным) и лютеранизации. Именно для идеологического обоснования этой политики и стал твориться шведский политический миф, в рамках которого начали создаваться умозрительные концепции, проявившиеся со временем в норманизме.
Шведские деятели стали сочинять обоснования «исторического права» Швеции на завоеванные в Смутное время новгородские земли и «доказательства» первенствующей роли предков шведов в истории Восточной Европы, которые были здесь задолго до появления русских. Для этого прямыми предками шведских королей были провозглашены древние гипербореи из античных источников, а также и варяги из русских летописей, а в качестве «доказательств» декларировалось, например, что имена древнегреческих богов и героев были испорченными шведскими именами, так же как и имена древнерусских князей.
Автор статьи - Лидия Грот, кандидат исторических наук, эксперт проекта Переформат
http://www.km.ru/science-tech/2017/01/27/istoriya-rusi/794292-film-viking-media-revansh-normanistov
