Еще один эпизод с излечением мальчика. Оставим на совести режиссера, что он дал нашему дезертиру способность совершать чудеса и уравнял его с самим Иисусом Христом. По канонам православной веры живые люди могли «творить чудеса». Но, по меньшей мере, при двух условиях: а) исключительная святость такого человека и 2)само чудо является как чудо сотворенное богом по святой молитве святого человека, а не как прямо творимое им чудо. В нашем случае «святой старец» похож на хирурга, который потрогал сустав, вправил его и сказал, а ну, пройдись теперь. Конечно, я здесь немного утрирую, но все-таки в этом эпизоде старец Анатолий предстает скорее в роли мага-лекаря, чем святого. Это обстоятельство слишком очевидно, но, поскольку у режиссера несомненно есть художественное чутье, то он и требует через старца Анатолия, чтобы мальчика причастили, чтоб Бог, так сказать, поставил печать и удостоверил чудо. Но и здесь не обходится без нудной нотации людишкам, погрязшим в земном. Матери нужно на службу и она не хочет оставаться в монастыре, боится опоздать. В фильме выстроена совершенно ложная ситуация, в которую может поверить либо западный зрителя, либо постперестроечный учитель, подготовленный по учебникам Сороса. Я уже упоминал о смешении времен в фильме. Основные события фильма относятся не к войне, а к началу 70-х, этакому расцвету застоя. Это уже эпоха «Служебного романа» и «Бриллиантовой руки» с весьма знаковой фразой в последнем кино: «Чтоб тебе жить на одну зарплату». Ясно, что в это время никто работницу не уволит за однодневное опоздание. Более того, на любой службе поняли бы ситуацию, и в худшем случае вычли бы за прогул, а не припаяли срок, как это могло случиться в военные годы. Я уж не говорю о чувствах матери, которая, здесь нет сомнения, довела бы процедуру чудесного излечения своего ребенка, с которым она обратилась к старцу, известному похоже на весь Союз. Ведь не побоялась же поехать к нему в монастырь! На работе все равно узнают, шила в мешке не утаишь. Но почему-то фанатично боится опоздать на работу. Так что, если в фильме и нет мрачных ГБ-стов, то тень их присутствует в этой ложной сцене двояким образом. Один раз – страхом опоздать, другой – рабским чувством во что бы то ни стало быть утром на службе (уже и билеты куплены, оказывается мать ехала с дитем на полчаса словно в процедурный кабинет). Как может и должен воспринять эти обстоятельства зритель? Он может ничего не подумать, но в воображении, пусть и неосознанном, рисуется картина страшной советской действительности, в которой за опоздание на работу если и не посадят, то уволят непременно и придется идти по людям за милостыней. А ведь могло показаться, что фильм далек от пропаганды антикоммунизма. Нет же, эта политическая ангажированность включена в колорит фильма через образы советских людей, идущих к старцу. Все они какие-то, грубо говоря, задолбаные, зачуханные, невежественные и придавленные страхом. Читать целиком