Все это крайне вредно для общества. Люди принимают на веру довольно сомнительные суждения, они перестают самостоятельно мыслить о политических проблемах. Но разобраться нам все-таки придется, потому что без понимания сути проблемы нельзя и приступать к ее решению.
Самое загадочное, что есть в современном мире – это «свобода». Попытаемся же разобраться, что все-таки следует понимать под «свободой». Свободу надо понимать двояко: свобода от чего-либо и свобода для чего-либо. От чего и для чего мы можем быть свободны? Человек имеет физиологические потребности – он должен питаться, одеваться, жить где-то и т.д. Материальная нужда – это один источник нашей несвободы. Человек, кроме того, имеет духовные потребности – он хочет читать, развлекаться, чувствовать и т.д. В этих своих потребностях человек часто вступает в противоречия с обществом, в котором он живет. Социальное принуждение к единым нормам поведения – это другой источник нашей несвободы. Человек – существо не идеальное. Как говорят христиане, природа человека повреждена грехом. Поэтому, хоть он есть образ и подобие Божие, все равно он постоянно грешит. Освобождение от греха – это долгий и упорный труд, который не каждому по силам. То есть, человек по умолчанию делает злые дела – легче воровать, чем трудиться; легче обманывать, чем говорить правду; легче изменять жене, чем хранить верность и т.д. Подтверждения этому жизнь предоставляет нам в каких угодно количествах. Теперь представим себе общество. Для того чтобы множество людей, живущих вместе не уничтожили друг друга, общество вынуждено применять социальное принуждение (порождает социальную несвободу). Для того чтобы множество людей вообще могло выжить, общество заботится о материальных нуждах своих членов (как-то организовывает производство, порождает материальную несвободу). Какие здесь есть варианты?Допустим, мы в первую очередь удовлетворяем материальные нужды (грубо говоря, это делается при социализме). Тогда, учитывая склонность человека ко злу, как мы сохраним общество, согласие в обществе? Нам надо принуждать человека жить по определенным правилам. Иначе говоря, материальная свобода порождает социальное принуждение в целях сохранения общества. Теперь допустим, что мы даем свободу от социального принуждения. Как тогда сохранится общество? Нам придется создать такой способ производства, в котором человек, гонимый материальной нуждой будет действовать так, чтобы было возможно существование общества. Это общий принцип капитализма. Социальная свобода порождает материальное принуждение. Таков исходный расклад. Дальше можно подумать над последствиями. Социальный контроль (социальное принуждение) осуществляется людьми (на то он и социальный). Материальный контроль (принуждение) осуществляется самой жизнью: если ты не следуешь правилам, ты гибнешь от голода. Далее, социальный контроль – это контроль внешний: общество следит за твоим образом жизни, твоими поступками и словами. Всегда остается определенное пространство свободы, в том числе, свободы мысли. Материальный контроль – изначальный: необходимость обеспечить себя – это такой приоритет, который заставляет человека добровольно отбросить все остальное: и духовность, и культурность. Голод и холод – это более сильные идеологи, чем люди.
Все это, конечно, только модели, но они действительно лежат в основе общественных укладов. Если преувеличивать, то можно сказать следующее. При социализме у тебя есть возможность пользоваться духовными свободами, но юридически нет самих этих свобод. При капитализме у тебя юридически есть эти свободы, но нет возможности пользоваться ими. При этом общество, власть выстраивается в соответствующую иерархию. В капитализме – это иерархия экономическая. В социализме – идеологическая.Для чего мы привели эти две модели? Для того, чтобы Вы, уважаемый читатель, не впадали в излишний оптимизм по поводу того или иного общественного уклада. Человек может быть добрым или злым, хорошим или плохим (или, возможно, даже не сам человек, а лишь его поступок, но это – спорно). Общество – нет. Общество – это система. Свобода в одном аспекте уравновешивается принуждением в другом. Это неизбежно, здесь нельзя ничего придумать. Когда говорят об обществе без принуждения, о сообществе высокосознательных индивидов, занимаются обычными мечтаниями. Таких людей надо палкой гнать из политики и из науки. В социальных масштабах высокая сознательность вряд ли возможна.
Это что касается свободы. С равенством, в принципе, дела обстоят абсолютно так же. Для того чтобы принуждение действовало, человек должен стоять перед угрозой. В социализме это угроза идеологического порицания. Именно по идеологическому критерию определяется социальный статус. В капитализме – это угроза нищеты. Именно по материальному критерию определяется социальный статус. Равенство в социализме – реальное (равенство материальных условий). Равенство в капитализме – номинальное (равенство исходных условий, которое, однако, нарушается через механизм наследования и юридических возможностей).На основе этой модели можно понять и суть взаимоотношений элиты и масс. В капитализме элита – это одновременно и богатейшая часть общества. За счет концентрации в ее руках и экономических, и политических ресурсов, ее власть становится почти безграничной. В социализме элита – это в большей степени идеологическая элита. В связи с этим интересно вспомнить СССР. Во второй половине 40-х годов планировалась реформа КПСС, в результате которой партия лишилась бы управленческих полномочий. Тогда СССР остался бы чисто социалистическим государством. Однако реформа проведена не была. В результате идеологи сосредоточили и политическую, и идеологическую, и экономическую власть. Как было отмечено, человек – существо, склонное к греху – поэтому такое монопольное положение использовалось соответствующими товарищами для своих сугубо корыстных целей, что привело к известным последствиям: разрушению страны.
Далее, можно понять роль идеологии в двух разных укладах. Для усиления социального контроля общества прибегают к заимствованию инструментов принуждения. Так, в капитализме действует идеология. Она довольно неразвита (с точки зрения теоретической проработки), но она вплетена в ежедневную жизнь (потребительство). Отказ следовать ей связан с потерей доступа к материальным ресурсам. В социализме наоборот, материальные аспекты используются как дополнительные средства поощрения и наказания. Но их использование ограничено самой идеологией: социалистическая идеология подразумевает обеспечение минимума материальных благ каждому.Теперь касательно прав человека. Их делят на две основные группы. В первую входят права политические и гражданские. Это свобода слова, свобода вероисповеданий, личная неприкосновенность и т.д. Эти права устанавливают свободу человека от социального принуждения. Во вторую группу входят права экономические, социальные и культурные. Социальное обеспечение и социальное страхование, право на бесплатное базовое образование и т.д. Эти права устанавливают свободу человека от принуждения материального. Осуществление этих двух групп прав одновременно невозможно. Дело в том, что, например, реализация социально-экономических (да и культурных тоже) прав связана с большими затратами, финансирование которых происходит за счет увеличения налогового бремени. Но увеличение налогового бремени за пределами определенных границ есть уже нарушение права частной собственности и принципа невмешательства государства в экономику, который подразумевается этим правом. И наоборот – если мы не вмешиваемся в ход экономического развития, не нарушаем право частной собственности через прогрессивные налоги на прибыль, мы становимся неспособны обеспечить финансовыми средствами образование, науку, учреждения культуры и проч., а также сгладить противоречия между богатейшей и беднейшей частями общества.
В связи с таким соотношением этих двух групп прав, в истории мы всегда встречали либо соблюдение одних прав в ущерб другим, либо попытки как-то совместить соблюдение и тех, и других. В целом, в зависимости от общего уровня прибыльности национальной экономики, разумеется, можно обеспечить частичную реализацию обеих групп прав. А если страна бедная, то дело будет выглядеть больше как неспособность реализовать обе группы прав. Тем не менее, в рамках классического государственного регулирования полноценное удовлетворение обеих групп прав невозможно. Есть, конечно, внутренние резервы улучшения положения простых граждан: борьба с коррупцией, политическая борьба. Но, поскольку, как известно, высокие посты используются лицами, их занимающими, прежде всего, в своих корыстных интересах, эта борьба настолько сложна, что во многих обществах ее даже не начинают.Современный мир – это мир прав политических и гражданских. Политика, направленная на обеспечение этих прав в ущерб социально-экономическим в мировом масштабе, называется неолиберализмом (это также название соответствующей идеологии).
Теперь взглянем на демократию (и попутно разберемся с проблемой разделения властей). Демократия, как известно, это власть народа. С этим определением и будем работать. Примем, что демократия – это такая форма организации общежития, при которой простые граждане имеют наибольшие возможности влиять на жизнь государства (общества).
Очевидно, абсолютная демократия не существовала никогда. Самой демократичной формой общежития было первобытное человеческое стадо, когда все мало-мальски важные вопросы жизни общины решались всеобщим голосованием (правда, только среди мужчин). Однако постепенно общества росли в размерах и усложнялись. И вот – примерно за 4000 лет до нашей эры произошло первое разделение властей и появилось государство.Предпосылки первого разделения властей заключались в том, что, во-первых, общество стало больше по размерам и сложнее по структуре, оно уже не могло управляться по-старому; во-вторых, в том, что появилась группа людей – торговцы, военачальники, жрецы, которые не просто хотели власти, но имели возможность ее захватить. Первое разделение властей – это выделение власти в отдельный орган общества, отделение власти от всего остального общества. Хоть первые государства и были «восточными деспотиями», следует помнить, что этот орган представлял собой не одного человека, а целый аппарат управления – писцы, охранники и т.д.
Трудно говорить о формах демократии в этих государствах. Во-первых, мы мало о них знаем. Во-вторых, то, что мы знаем – это, как правило, измышления товарищей, на корректность политических выводов которых мы положиться не можем. У нас есть предположение, что уже тогда было две формы демократии – соответственно тому, какие из упомянутых выше аспектов свободы воплощались в обществе. Либо имела место жесткая централизация политической власти, восприятие руководителя государства как личности священной, обратно стороной чего была безусловная обязанность властей организовывать общественное производство и обеспечивать выживание общества. Либо существовали политические свободы, обратной стороной которых было социальное неравенство. Надо, однако, учитывать, что социальное неравенство в политических демократиях (Афины, например) часто сглаживалось наличием огромной массы совсем бесправных рабов. В то время как в социальных демократиях («деспотиях») рабства в привычном смысле слова не было.Потом, уже где-то в средних веках, в Европе начинается второе разделение властей. Предпосылки здесь – абсолютно те же самые: усложнение общественных отношений и появление новой силы, способной взять власть – буржуазии. Это второе разделение властей – самое известное. Принято думать, что оно заключается в выделении и разделении законодательной, исполнительной и судебной властей с высокой целью недопущения тирании. На самом же деле разделение это – чисто прагматическое, проводимое (пусть и не сознательно) с целью повышения эффективности управления обществом. Для этого эффективного управления нужно, чтобы суды судили объективно, исполнительная или верховная (что часто – не одно и то же) власть не была всевластной. Центральный институт в этом разделении властей – парламент. Здесь сосредотачиваются основные законодательные функции, большая часть контрольных, часть судебных. Парламент – это место, где господствует буржуазия, поскольку существует высокий имущественный избирательный ценз для тех, кто хочет избирать или быть избранным в парламент.
Второе разделение властей в разных регионах имело разные формы. Так, в силу огромности территорий и экстремальности климатических условий, в России разделение пошло по другой линии. Здесь по социально-экономическим вопросам действовала сильнейшая система местного самоуправления. А по политическим вопросам наблюдалась настолько же сильная централизация. Такое разделение властей позволяло обеспечивать высокую эффективность управления даже при абсолютной монархии (то есть, без привычного разделения центральной власти на три ветви). Следует отметить, что даже в Европе классическая триада «законодательная, исполнительная, судебная власть» была введена не везде и не сразу.Разновидностям разделения властей соответствовали виды демократий в новых условиях. Или политическая демократия и экономический либерализм, или социальная демократия и политическая деспотия. При этом, однако, политическая демократия в западных обществах вплоть до ХХ века была демократией подавляющего меньшинства. А в обществах незападных социальная демократия давала сбои в виде неспособности властей обеспечить страну необходимыми ресурсами.
Важно также отметить тот факт, что наряду с концепцией разделения властей существовала и существует концепция единства власти. И реальное политическое устройство подразумевает воплощение обеих этих концепций. Три ветви власти – это не три разные власти, это, несмотря ни на какое разделение, единая власть.Позже, уже в ХХ веке, происходит третье разделение властей. Постепенная отмена избирательных цензов сделала политически активным все население западных государств. Это было время расцвета демократии (условно, можно обозначить этот период такими рамками: вторая половина 40-х – вторая половина 70-х годов ХХ столетия). Это было время наиболее полноценного удовлетворения в странах Запада обеих групп прав человека, о которых речь шла выше. Однако и здесь свою роль сыграли все те же факторы: общества стали слишком сложными, чтобы управляться посредством парламентских процедур, и, кроме того, появился новый субъект, готовый и способный взять власть в свои руки – финансовые круги. Выше уже было рассказано о том, как все дело произошло (постфордизм). Политическое измерение этих событий: в результате третьего разделения властей основные властные полномочия перешли к финансовым кругам, недоступным для классических механизмов демократического контроля. Используя термин А.А.Зиновьева, можно сказать, что финансовые круги (вместе с рядом других групп влияния) образовали сверхгосударственный механизм управления обществом. Отличительные черты сверхгосударственности: верховенство и не легитимность. Верховенство значит, что сверхгосударственные структуры принимают самые важные решения, которые касаются жизни общества. Нелегитимность означает, что роль сверхгосударственных структур в управлении государством сокрыта от общественности, и что решения, принятые в сверхгосударственных структурах, оформляются от имени легитимных («избранных народом») государственных органов (правительство, парламент, суд). В советском обществе вместо финансовых кругов были круги идеологические (с некоторыми оговорками).
Вот теперь перед нами стоит вопрос: является ли третье разделение властей смертью демократии? Смертью, конечно, не является. Ведь, если вспомнить то определение, которое мы используем в качестве рабочего, то следует признать, что оно допускает наличие различных степеней демократии.Западные товарищи утверждают, конечно, что демократия – живее всех живых. Особенно на Западе. Для отвода глаз была придумана теория «элитарной демократии». Мол, абсурдно требовать, чтобы все люди на самом деле участвовали в управлении обществом и разбирались в соответствующих вопросах. Для этого есть элиты – профессиональные политики. Народ должен только давать одобрямс на приход к власти той или иной элиты. На этом его «власть» заканчивается. Ну и еще есть референдумы (о гражданском обществе скажем чуть ниже).
Что ж, такое представление о современной демократии соответствует типу западного общества – традиционному его представлению о политических свободах как самых главных свободах.
