Комментируя намечающийся «антифашистский марш», я позволил себе сделать прогноз: «В Москве вполне найдется 5 тысяч интеллигентов способных сказать «нет фашизму» хотя бы из стадного чувства — за «Яблоко» же проголосовали 250 тысяч москвичей? А если не найдется интеллигентов, то найдутся те, по кому идеи ограничения миграции и т.д. бьют лично. Уж хотя бы они должны выйти. Провалить такую манифестацию способны только идиоты. И если ее вдруг все-таки провалят, то мы будем знать, что устраивающие шествие организации и есть клубы идиотов, принимать которых за фигурантов политического процесса не приходится». В окончательный текст статьи эта фраза не вошла, отчасти из-за недостаточно политкорректного слова, обозначающего в переводе с греческого человека, ведущего обособленное от полиса хозяйство, отчасти из-за того, что делать предсказания – занятие неблагодарное. Но, тем не менее, свершилось по-написанному…
Явку «антифашисты» провалили и в количественном (даже самые дружественные СМИ едва «натянули» им 3 тысячи, хотя объективные данные говорили не более чем о полутора), и, тем более, в качественном отношении. Противопоставить «Правому маршу», собравшему молодых, сильных, самостоятельных и вполне успешных людей, оказалось нечего. Плакаты и типажи «антифашистов», точно специально подобранные, чтобы никаких чувств, кроме «толерантности» не вызывать, надолго теперь станут предметом изощренной издевки интернет-тусовки.
Этот провал нельзя не считать случайным — он закономерно вытекал из тех психологических установок, которые «антифашисты» приняли по отношению к России и её народу. Установок на тотальное самоотчуждение, на знаменитое «в своей стране он словно иностранец». Ни в чем другом это так хорошо не проявилось, как в наделавшем скандалу «креативе» подопечных Ильи Яшина. Они пронесли над толпой «портреты «понаехавших мигрантов», в число коих были включены князь Рюрик, Екатерина II, Витус Беринг, генералы Багратион и Барклай, адмирал Нахимов, Пушкин и Лермонтов, шахматист Ботвинник, маршал Рокоссовский и певец Виктор Цой. Все эти лица, за исключением трех первых, и формально, и фактически родились на территории Российской Империи или Советского Союза и были от рождения подданными Российского Императора и гражданами нашей страны. Никто никогда мигрантом не был, за исключением маршала Рокоссовского, с 1945 по 1953 год в качестве «мигранта», возглавлявшего министерство обороны Польши.
Из оставшихся трех лиц — Рюрик и Екатерина. Прибывшие в Россию, чтобы царствовать, никак к мигрантам причислены быть не могут. А датский подданный Витус Беринг был приглашен Российским государством на русскую службу и сменил место проживания именно по этой причине. Его портрет, равно как и портреты других знатных иностранцев – например великого математика Леонарда Эйлера — законным путем поступивших на русскую службу, могли бы носить как раз представители ДПНИ, в качестве примера «легальной» и допустимой миграции, от которой России была бы одна польза.
Данный инцидент с портретами — больше чем историческое невежество, это пример вполне определенной, совершенно расистской и, по сути, ксенофобской, установки сознания так называемых «антифашистов». Для них любой человек не стопроцентно славянского происхождения является «чуркой нерусским» и «мигрантом», который в силу этой своей мнимой «нерусскости» и «мигрантства» должен быть нелоялен России и поддерживать все те пакости, которые «толерантные» лица хотели бы учудить нашей стране. «Антифашистские» провокаторы сознательно смешивают две совершенно разные проблемы – гражданскую проблему миграции, то есть пересечения границы и натурализации в другой стране, и проблему межнациональных отношений и этнической идентичности среди граждан одной страны.
Проблема мигранта состоит не в том, что у него «другая кровь», а в том, чтобы, поселяясь на новом месте, он должен выполнить определенные условия новой страны проживания, взять на себя определенные обязательства гражданина, а страна возьмет перед ним свои обязательства. Эти обязательства могут быть политическими, экономическими или культурными — определенное время проживания, знание языка и культуры, уважение законов новой страны. То есть демонстрация умения жить в гражданском общежитии. Эта демонстрация нужна мигранту не потому, что он заведомо «хуже» коренных граждан страны, а потому, что в отличие от них, он не воспитывался в ней много лет, не ходил в местную школу, то есть не имеет опыта социализации в соответствующей среде.
Соответственно, если мигрант, это временно десоциализированный элемент, которому общество старается помочь установить новые общественные связи, то незаконный мигрант — это особо десоциализированный элемент, человек, который сознательно игнорировал предъявляемые к мигрантам требования, добровольно отказался от вхождения в принимающее его общество и решил навязать себя ему силой. То есть незаконный мигрант – преступник не потому, что у него другая кожа и другая кровь, и даже не потому, что он выходец из другой страны (в конечном счете, с теми мигрантами, которым больше 14 лет, страна рождения у нас одна), а потому, что с первых же шагов в России он продемонстрировал свое презрение к нашей стране и нашему народу, демонстративно отказался нас уважать. Он «чужак» прежде всего поэтому.
«Мигрантофобия», с которой стремятся бороться наши штандартенфюреры толерантности, — это отталкивание общества именно от тех, кто сознательно и демонстративно нарушает закон и правила человеческого общежития, попросту игнорирует нас и наше мнение. И это стремление сохранить наше политическое и культурное общежитие, нашу сферу русской, православной, изобилующей высшими культурными достижениями, примерами подвига и гражданского мужества, жизни. Жизни, в которой немец Барклай, грузин Багратион, предок Пушкина эфиоп Ганнибал, поляк Рокоссовский, русский Нахимов, занимали место в едином строю и несли единое служение Отечеству.
Ксенофобией являются как раз призывы «разобрать» русскую нацию по действительным и мнимым кровям, причем порой попросту выдумав несуществующие (как выдумывают псевдоисторики «еврейские корни» казаку Нахимову). Это, конечно, своеобразная ксенофобия — здесь «своим» навязывается мысль о том, что на самом деле они «чужие», что одна десятая и одна сотая некоей «нерусской крови» сами по себе «освобождают» от верности к России, от верности русским предкам. И действительным, и сомнительным «инородцам» внушается мысль о том, что они «иноплеменники». И напротив, «иноплеменникам», которые хотели бы натурализоваться и стать «инородцами», а затем и русскими, внушается мысль о том, что они уже «Пушкины», «Рокоссовские» и, на худой конец, «Беринги».
Ничем иным, кроме как сознательным вредительством против России, разжиганием межнациональной и внутринациональной розни такие манипуляции с портретами не являются. Они демонстрируют тот глубокий, густо замешанный на совершенно языческом представлении о «крови» расизме, который русским, и более всего именно русским националистам, был всегда чужд. Этот «антифашистский» расизм имеет совершенно иное происхождение и иную логику. Логику, которой не должно быть места ни в гражданском, ни в национальном сообществе России.
