Почти сразу же после думских выборов-2007 в СМИ появилась информация о том, что Владимир Путин станет президентом Союзного государства России и Белоруссии (СГРБ). Эта «новость» воодушевила очень многих, и в течение часа-другого разные сайты, блоги и форумы Рунета оказались заполнены вдохновенными откликами – дескать, наконец-то союзное государство становится реальностью. Правда, очень быстро выяснилось, что данная информация не соответствует действительности. Тем не менее, показательна уже одна только реакция на нее. Идея российско-белорусского государства по-прежнему популярна, а значит, она имеет политическое значение. И это побуждает относиться к ней, как минимум, без иронии. Но и какая-либо горячность здесь тоже выглядит неуместной.
ПРИЗРАК ЛИБЕРАЛИЗМА
В настоящий момент российско-белорусские отношения запутаны до чрезвычайности. Никакого разрыва не намечается, более того, последний визит Путина в Белоруссию продемонстрировал существенное потепление, произошедшее со времени газовой войны годичной давности. В то же самое время не происходит и ускорения интеграционных процессов. Хотя Россия и Белоруссия становятся ближе друг к другу – в социально-экономическом плане. Вот только происходит это совсем иначе, чем хотелось бы многим сторонникам объединения. У нас вплоть до недавнего времени были упования на то, что Россия станет похожей на Белоруссию. И самой Белоруссии здесь отводилась очень важная роль. По замыслу многих интеграционистов, она должна была повлиять на Россию в нужном направлении.
Между тем, сегодня наметилась либерализация самой Белоруссии, которая может стать началом конца модели тамошнего рыночного социализма. Некоей поворотной точкой стало 17 декабря, когда в Белоруссии были отменены почти все социальные льготы. Так, студенты и инвалиды оказались лишены скидок на проезд в общественном транспорте. Отмена льгот также коснулась детей, ветеранов-чернобыльцев, доноров. Причем, компенсация (в размере 88 долларов) будет положена только лишь 10% белорусов.
Любопытно, что в лексиконе белорусских лидеров стало явственно прослеживаться влияние неолиберализма с его культом рыночной эффективности. Вот, например характерное высказывание Александра Лукашенко: «Задача государства – не предоставлять подачки в виде льгот, а создавать условия для того, чтобы гражданин имел возможность обеспечить себе достойный уровень жизни... Всякого рода иждивенческие настроения должны быть прекращены». Не менее характерно и утверждение вице-премьера Александра Косинца: «Чем более конкурентоспособным будет человеческий капитал, более конкурентоспособные предприятия на уровне мировой экономики будут создаваться, тем больше мы будем иметь прибыль. А это будет способствовать процветанию нации. Для этого нужно не иждивенчество, а стремление работать».
Все это особенно показательно на фоне ускоряющейся приватизации белорусских предприятий. Среднее звено уже вовлечено в нее, теперь приходит очередь крупных предприятий. В августе австрийская компания АТЕС Holding выкупила 99% акций предприятия «Мотовело», выпускающего велосипеды и мотоциклы. Готовится продажа пивоваренной компании «Сябар», которую должна купить голландская Heineken. Стоит вопрос о приватизации Минского часового завода.
Ожидается, что в приватизации крупных предприятий активное участие примет и российский капитал. Россия выделит Белоруссии кредит в 1,5 млрд долларов (договоренность об этом достигнута в ходе недавнего визита Путина), и это объясняют тем, что белорусские власти якобы готовы продать россиянам часть предприятий. И вот уже появилась информация о продаже «Лукойлу» нефтеперебатывающего завода «Нафтан». В Минэкономики Белоруссии эту информацию не подтвердили, но и не опровергли. Было сказано о том, что пока еще не принято «конкретного решения» – и такие формулировки говорят о многом.
Одновременно с экономикой и «социалкой» подвергается трансформации и политическая система. Прежде режим Лукашенко опирался, главным образом, на управленческую вертикаль, неизменно переигрывая при этом политические структуры оппозиции. Теперь в республике создается пропрезидентское политическое движение «Белая Русь», ставящее своей целью «поддержку всех прогрессивных сил нашего общества, всех положительных начинаний в нашей стране, ориентир на интеллектуальный потенциал Беларуси… поддержку государственной политики народного президента Лукашенко, направленной на повышение эффективности экономики, развитие социальной сферы, науки и культуры». Движение, во главе которого стал министр образования республики Александр Радьков, было зарегистрировано в предельно короткие сроки – всего за пять дней.
«Белую Русь» можно, с некоторой долей осторожности, охарактеризовать как прообраз «партии власти». А создание такой партии есть уже российская «технология».
МАЛОЕ ПРОСТРАНСТВО
Непонятно, вообще, на что надеялись некоторые наши державники, рассматривающие Белоруссию как определенную альтернативу «РФ-ному либерализму». Либерализм – это идейно-политическая основа глобализирующегося мира. По своей мощи он гораздо сильнее, чем тоталитарные фашизм и коммунизм, ибо, в отличие от них, применяет более гибкие механизмы воздействия на человеческую природу. Для того чтобы противостоять мощи либерализма, необходимо иметь в своем распоряжении целый альтернативный мир – «Большое пространство», которое изобилует разными ресурсами – людскими, природными и т.д.
Либерализму может противостоять огромный Китай. Это под силу достаточно крупному и сырьеносному Ирану. Наконец, такая возможность есть у Кубы и Венесуэлы, которые опираются на интеграцию латиноамериканского пространства. (Есть еще Северная Корея, но тамошняя независимость от глобального либерализма куплена ценой жесточайшей тоталитарной мобилизации. Никто в Белоруссии на это никогда не пойдет.)
Но Белоруссия никакой альтернативы глобальному миру представить не может – это небольшая страна, зажатая между ЕС и РФ, и лишенная доступа к сырью. Лукашенко, судя по всему, это понимает, отсюда и все его попытки наладить тесные связи с такими странами, как те же Венесуэла и Иран. Разыгрывается и «китайская карта». Так, 9 января Лукашенко особо поблагодарил Китай за «колоссальную поддержку» и заявил: «Белоруссия подтверждает готовность быть для вас настоящим другом и вашим оплотом в Европе. Вы сделали доброе нам – мы добром и ответим». Однако все это вряд ли имеет какие-то шансы быть реализованным. Китаю, с его прагматизмом, совершенно не нужны «оплоты» в Европы. И, возможно, процитированные выше слова являются всего-навсего демонстрацией независимости.
Китай, Иран и Венесуэла далеко, РФ и ЕС – близко, а геополитика с геостратегией – «вещи» упрямые. Вот почему белорусский режим, пусть и против своей воли, вынужден играть по правилам либерального мира. Хотя, стоило бы задуматься над тем, что многим его функционерам вовсе не так уж и претит стать «эффективными собственниками» в результате приватизации.
Увы, но сегодня вряд ли может идти речь о каком-то серьезном противостоянии либеральной модели, которая успела достаточно укрепиться. В плане «реал-политик» в наши дни можно думать о некоторой оптимизации того, что уже есть (и готовиться к новому циклу преобразований, который придет обязательно – лет через 10-15). И в этом плане выравнивание социально-экономического пространства России и Белоруссии может компенсировать (хотя бы отчасти) минусы либерализации. Создаются условия для объединения двух родственных восточнославянских стран, между которыми нет и намека на цивилизационную конфронтацию (в случае Украины таких «намеков» – предостаточно).
Таким образом, мы видим, что социально-экономические предпосылки для объединения двух стран есть, пусть они и вырастают на достаточно сомнительной почве. Но главный вопрос тут, конечно же, не экономический, а политический.
КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?
Для создания российско-белорусской федерации необходим сильный союзный центр. Нужно создать такой институт, чья власть была бы реальной, а не формальной – всего лишь координирующей. Таким институтом может быть только институт президентства. Если СГРБ и состоится, то в качестве президентской республики.
Но как тогда быть с президентскими республиками в России и Белоруссии? Не получится ли так, что союзный президент вступит в жесткую конфронтацию с президентами двух объединившихся стран? А ведь именно такая конфронтация и разрушила в свое время СССР.
Поэтому СГРБ не создать без серьезной конституционной реформы, призванной «переформатировать» Россию и Белоруссию в парламентские республики. Тогда президенты обеих республик выполняли бы сугубо представительские функции (для некоторой компенсации потери прежнего значения можно было бы придать им статус союзных вице-президентов). Главными бы в республиках стали премьер-министры, избираемые парламентами. Безусловно, их власть будет намного «слабее» власти всенародно избранного президента СГРБ – тем более, если президентом изберут такого масштабного политика, как Путин или Лукашенко.
Но и тут возникает очень много вопросов. Зададимся, в первую очередь, двумя – самыми главными. Во-первых, не почувствуют ли Белоруссия и Россия себя обделенными – пусть не сразу, но со временем? Дескать, у Союза есть свой президент, а у нас его нет. Опять-таки обращаясь к опыту СССР, можно вспомнить о том, с каким негодованием в РСФСР говорили об отсутствии в республике собственной компартии (тогда центр реальной власти находился именно в партаппарате).
Во-вторых, не захотят ли крупные республики и области России стать субъектами нового Союза? В свое время в Татарстане уже выдвигались подобные пожелания, что очень показательно. В этом случае может произойти конфедерализация и даже демонтаж РФ. В принципе, управленческие структуры РФ и СГРБ по любому будут равновеликими образованиями, а это автоматически приведет к параллелизму и противоборству между ними. И в этом противоборстве возможны самые разные комбинации. Например, РФ + русские регионы РФ против СГРБ + Белоруссия + нацреспублики РФ. Или: РФ + Белоруссия против СГРБ + русские регионы + нацреспублики.
То есть, налицо некая «запрограммированность» на конфликт. Примерно так же был «запрограммирован» и СССР. Союз государств – это, вообще, не самая лучшая форма державного строительства, мягко говоря. И СССР держался на КПСС, которая была идеократической партией (полу-орденом, полу-корпорацией), закаленной в жесточайших боях 1917–1945 годов. Да и то, в течение нескольких десятков лет эта могучая, вроде бы, партия пришла в полный упадок – и распалась без особой борьбы, после чего закономерно распался и сам СССР.
И, заметим, здесь берется в расчет некая идеальная ситуация – при которой российская и белорусская элита согласятся расстаться с львиной долей властного ресурса – в пользу союзного президента и союзного парламента. И при которой все сойдутся на фигуре сверхпопулярного политика, который только и может своей харизмой и своей волей создать настоящее, единое государство из двух бывших республик СССР. А что-то сомнительно, чтобы такая ситуация возникла. Возможно поглощение одной элиты другой элитой – это представить себе можно (пусть само поглощение будет мягким и щадящим). Однако другие варианты объединения все-таки кажутся маловероятными.
ПРОЕКТ ПОТЕРПЕЛ КРАХ?
Но это с одной стороны. А с другой стороны Союзное Государство – это не идея, повисшая в воздухе, это ведь вполне конкретное положение вполне конкретного договора, подписанного двумя странами: «Российская Федерация и Республика Беларусь (далее – государства-участники) создают Союзное государство, которое знаменует собой новый этап в процессе единения народов двух стран в демократическое правовое государство». И просто так отмахнуться от этого уже нельзя. Проблему несоответствия положения Договора и реального положения дел в области интеграции надо ведь как-то решать. Можно отложить решение на какой-то срок, но ведь все равно придется его принимать. И чем дальше будет откладываться решение, тем труднее будет потом разрубать «узлы» или же, наоборот, их «завязывать». Не исключено, что в будущем, в период какого-либо политического кризиса (а такие кризисы неизбежны!), определенные силы попытаются использовать незавершенность Союзного государства в своих интересах. Например, навязать нам совсем уж рыхлую конфедерацию.
Понятно, что ситуация возникла весьма затруднительная. Элиты не спешат форсировать хоть как-то процесс интеграции и не изъявляют особого энтузиазма по его поводу. Но и объявлять об отказе от Союзного Государства вроде бы никто и не желает – неудобно все-таки. Это означало бы расписаться в серьезном политическом провале. А такие расписки еще неизвестно к чему могут привести.
И все-таки, наверное, лучше сделать прямой выбор, чем продолжать блуждать вокруг да около. Надо либо продолжить строительство Союзного государства, либо открыто и честно признаться в том, что проект потерпел крах. Рискну высказать непопулярное, в патриотической среде, мнение, что последнее предпочтительнее для России. Нам надо бы думать об укреплении своего государства. И не просто об укреплении, а о превращении его в государство национальное. Это очень важная задача. Решив ее, мы решим и вопрос об интеграции. А отвлекаться на имперское строительство сегодня, когда не достроено здание Государства Российского, значит гнаться за двумя зайцами. Со всеми, как говорится, вытекающими.
А. Елисеев
