В конце прошлого года, 8 декабря, в ночной программе Владимира Познера на ОРТ гостем мэтра тележурналистики был Анатолий Чубайс. Обычно его выступления широко рекламируются и обсуждаются прессой. Однако, на сей раз, об этом выдающемся событии все СМИ почему-то дружно промолчали.
Между тем беседа оказалась весьма забавной. Телеведущий — то ли ради истины, то ли ради эффекта — отвлекающими вопросами дважды заставлял своего собеседника попадать в заранее расставленные силки и «раздеваться», признаваясь в якобы случайно допущенных ошибках. Но в основном Чубайса, подобно Остапу Бендеру беспрепятственно «несло».
В прежние «Времена» за столом собирались оппоненты, которых сейчас не было, а заменить их, показав, что король гол, Владимир Познер не мог. К сожалению, он не был знаком с большинством затронутых им же проблем. Поэтому беседа в основном напоминала допрос, и телеведущий в силу своей некомпетентности часто оказывался ведомым у своего хитрого и более сведущего собеседника. Вот я и решил кое-что пояснить и своими комментариями дополнить запись передачи, поделившись ими с читателями.
* * *
ИНТЕРВЬЮ
В.ПОЗНЕР: Добрый вечер. В эфире программа «Познер». Наш гость сегодня — Анатолий Борисович Чубайс. Добрый вечер.
А.ЧУБАЙС: Здравствуйте.
В.ПОЗНЕР: Вы знаете, у нас с вами есть нечто общее в биографии, как выяснилось. И ваш отец, и мой отец страстно верили в коммунистические идеи. Ну, ваш преподавал марксизм-ленинизм, насколько я знаю, мой не преподавал, но были очень убежденные. И вера моего отца сильно подействовала на меня. Я долгое время тоже верил в эти идеи, и в советский строй, и был пропагандистом, и выступал перед американцами, англичанами, французами, в печати, по радио, на телевидении. Пока, наконец, не пришел к выводу, что то, что я защищаю, это, мягко говоря, неправда. Вот я хотел вас спросить, вы с самого начала, так сказать, будучи еще совсем юным, стали понимать, что ваш отец заблуждается? Или когда это произошло у вас? И как?
А.ЧУБАЙС: Ну, действительно, чистая правда: отец был в полном смысле слова настоящим коммунистом. Причем если там, 1940–1950-е годы это было явление обычное, то, как мне кажется, уже в 1970–1980-х это явление очень редкое. Человек, который искренно, по-настоящему верил в это — не потому, что это нужно для должности или для продвижения карьерного. И в этом смысле, наверное, похожая история — я, собственно говоря, был таким же. Я был таким же, и я прошел такой, в общем, довольно распространенный путь — от твердого «искровца» дальше куда-то в сторону Маркса, дальше куда-то в сторону социализма с человеческим лицом. Дальше Чехословакия, дальше уже в сторону еврокоммунизма, а дальше — в сторону понимания того, что без частной собственности не может быть человеческого лица.
В.ПОЗНЕР: Когда пришло это понимание? Вы помните более или менее, когда вы поняли, что действительно без частной собственности не получится?
А.ЧУБАЙС: Да, помню. Это была одна из очень важных для меня дискуссий. Я в 1988 году оказался на стажировке в Венгрии. И там такой хороший был состав участников на семинаре — настоящие ученые: и западные, и наши — и я там достаточно искренне рассказывал о том, как нужно, на мой взгляд, улучшить экономику социализма. И рассказывал о том, что конкретно нужно сделать в планировании, что нужно сделать в прогнозировании, что нужно сделать в показателях оценки деятельности, и так далее, и так далее. И один человек, которого я хорошо помню, ну, настолько скептически слушал все это, и потом сказал: «Ну, а собственность-то где? Хозяин где?» И это было таким толчком, хотя вокруг этой темы мы ходили с моим друзьями, единомышленниками и раньше, и позже много обсуждали. Но вот такой переход — это для меня конец 1980-х.
В.ПОЗНЕР: Простите, я просто не точно помню, сколько лет вам было в 1988 году?
А.ЧУБАЙС: В 1988 году мне было 33 года.
В.ПОЗНЕР: Возраст Христа.
КОММЕНТАРИЙ
Прозрение — «пока, наконец, не пришел к выводу, что то, что я защищаю, это, мягко говоря, неправда» — пришлось на конец так называемой перестройки. Столь длительное заблуждение телеведущего, прожившего долгие годы за рубежом, попахивает лукавством, и вызывает, мягко говоря, недоверие. Если бы собеседники отказались от своих «искренних заблуждений» и членства в КПСС до «перестройки», то, скорее всего, лишились бы своих хлебных мест.
Чтобы оценить этапы эволюции идеологического и мировоззренческого прозрения Анатолия Борисовича, возьмем за точку отсчета годы его обучения в Ленинградском инженерно-экономическом институте (ЛИЭИ) — с 1972-го по 1977-й. В 1973 г. он на 1 или 2 курсе, уже, видимо, как «твердый искровец», вступил в КПСС. Замечу, вступить тогда представителю «прослойки» в партию было весьма и весьма непросто, а студенту младшего курса, тем более: для этого вчерашнему школьнику необходимо было иметь громадные «заслуги» перед определенными лицами или взять на себя некие обязательства.
Однако дальнейшее движение Чубайса «дальше куда-то в сторону Маркса» вызывает некоторое недоумение. Ведь «искровцы» были приверженцами учения Маркса, которое возникло задолго до выхода в свет первого номера ленинской газеты «Искра». Да и с Чехословакией, когда она могла повлиять на изменение мировоззрения Анатолия Борисовича, тоже не все ясно: события там произошли в 1968 г., когда Толя Чубайс еще учился в школе, примерно в 6 классе. Если следовать хронологии упомянутых событий, повлиявших на его поэтапное прозрение, то получается, что чуть ли не в детском саду маленький Толик уже начал читать «Капитал» Маркса, чтобы стать в школе «твердым искровцем». Но по малости лет не осознавал еще, что тем самым движется «дальше куда-то в сторону Маркса».
Впрочем, «твердым искровцем» он мог стать в детском садике и по призванию, чтобы потом двигаться в школьные годы под влиянием событий в Чехословакии «дальше куда-то в сторону Маркса». Смущает неопределенность: «куда-то в сторону Маркса». Видимо, Чубайс все еще не осознал, что Маркс — и есть сам ориентир.
А вот движение «дальше куда-то в сторону социализма с человеческим лицом» и еще «дальше — в сторону понимания того, что без частной собственности не может быть человеческого лица», еще раз убедило меня в приверженности героя передачи идеологическим догмам и штампам. Ведь Чубайс, как все советские экономисты, обучался политэкономии социализма и политэкономии капитализма. И даже диссертацию на степень кандидата экономических наук защитил (о ней несколько ниже). Но социализм или, правильней, социальный, — это идеология взаимоотношений владельцев труда и капитала (промышленного и финансового), ориентированная на достижение баланса интересов всех общественных групп и классов. Поэтому противопоставлять идеологию отношений владельцев труда и капитала самим объектами собственности просто абсурдно.
Вместе с тем социализм — производное от слова «социум», означающее человеческое сообщество. Полагать, что у его членов могут быть иные, кроме человеческих, лица, также абсурдно. А движение «дальше — в сторону понимания того, что без частной собственности не может быть человеческого лица», может уже свидетельствовать о некой клинике мышления. Очевидно, под частной собственностью Анатолий Борисович имел в виду, как это принято, финансовый и промышленный капитал. Тогда по Чубайсу получается, что все наемные работники лишены человеческого лица. Иначе говоря, каждый из них — недочеловек. Эти критерии расизма, но применительно к условиям рыночной экономики, думается, прочно сидят в подкорке Чубайса. Подтверждением тому могут служить его дальнейшие высказывания.
Замечу, Анатолий Борисович почему-то умолчал о последующей эволюции своего мировоззрения, но уже в сторону монархии.
Вот что писала Газета.ру 29 сентября 2003 г.:
«Выступая в Инженерно-экономическом университете Санкт-Петербурга на церемонии вручения ему диплома и мантии почетного доктора, глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс прочитал студентам и преподавателям полуторачасовую лекцию «Прошлое, настоящее и будущее России». Кратко упомянув основные вехи российской истории, он сделал вывод, что, несмотря на все катаклизмы, страна была одним из мировых лидеров. А сейчас вот таковым не является: «Нас фактически скинули с моста. Мы долго падали, странно, что не переломали все кости. Потом чуть не утонули, но каким-то чудом оттолкнулись от дна, выбрались на берег, и настало время спросить себя: «А что нас ждет в будущем?».
(Любопытно, кто это нас скинул с моста, и разве мы не переломали кости? — М. Г).
Далее минут тридцать Чубайс говорил о своей выдающейся роли в новейшей истории страны, грустно подытожив:
«Да, сегодня страна живет по нашей, «правой» идеологии. Все реформы, такие, как реформа армии, естественных монополий, судебной системы, разработаны нами. И в ближайшие четыре года они будут проведены. Но что делать дальше, сегодняшняя власть не знает».
Идеологию современной власти Чубайс образно охарактеризовал как «компот и щи — в одно ведро». Кроме того, по его убеждению гимн СССР не должен соседствовать с флагом России, а труп убийцы на Красной площади в столице — с гробницей его жертв в Петропавловской крепости Петербурга. «Идеологией России должен стать либеральный империализм, как бы вызывающе это ни звучало, — заключил Чубайс. — Недавнее создание единого экономического пространства с Украиной, Белоруссией и Казахстаном — прямой путь к российской либеральной империи».
Так Анатолий Борисович, по его же словам, перерождался от «твердого искровца» через Маркса вплоть до «либерального империалиста» (что это словосочетание означает, понять невозможно) и затем — монархиста.
Возможно, подумал я, новым российским императором мог бы стать сам Чубайс, положив начало новой царской династии. Однако, далее засомневался, так как он себя провозгласил еще и демократом.
Воистину, как сказал сам Чубайс: «компот и щи — в одно ведро».
Замечу, что любители надевать на себя различные маски, обычно выступают на театральной сцене. Так что, вполне возможно, Анатолий Борисович ради блага народа пожертвовал своим выдающимся талантом. И зря! «Попсе» значительно проще демонстрировать себя массам: не надо прикидываться ни «либеральным империалистом», ни экономистом, ни энергетиком, ни демократом…
ИНТЕРВЬЮ
В.ПОЗНЕР: Хорошо. Теперь скажите, как вы относитесь к такой русской пословице «Лес рубят, щепки летят»?
А.ЧУБАЙС: Двояко. Двояко в том смысле, что хорошо известно, к чему обычно, с чем обычно у нас ассоциируется эта пословица — со сталинскими временами, со всем тем, что было в массовом сознании, начиная с начала 1930-х годов — большие цели требуют больших жертв. Ну, подумаешь, посадили миллион, ну 2 миллиона, ну 5 миллионов, но зато страна движется к бурным успехам, ну и так далее, и так далее. Это то восприятие, которое я не могу ни принять, ни компромисса даже с ним найти ни в каком виде.
В.ПОЗНЕР: А принимаете?
А.ЧУБАЙС: С другой стороны. А мне претит вот такое, извиняюсь, интеллигентское восприятие на тему вот этой вот слезинки ребенка имени товарища Достоевского. На тему о том, что значит вот компромисс — это всегда подлость, это всегда трусость, а нужно делать только все чисто, честно, абсолютно с начала до конца так, чтобы это было все предельно корректно... А если хоть чуть-чуть на каком-то этапе где-то будет не вполне, не до конца честно, значит, лучше мы не будем делать ничего. Точка. Сели и ничего не делаем. Это вторая крайность для меня или второе отношение к этому лозунгу.
В.ПОЗНЕР: Но все-таки вот эта пословица, так или иначе, речь идет, конечно, как мы все понимаем, не о лесе и не о щепках, а о людях. Ну, достаточно вспомнить период коллективизации в России, когда в результате от голода умерло очень много людей, и не только на Украине, как мы знаем. Ну, это те самые щепки. Так вот, я, почему вас спросил об этом. Значит, Владимир Полеванов, такой был прежде председатель Госкомимущества, цитирует вас. Я хочу вас спросить, он правильно цитирует или это выдумка? Он давал в свое время интервью газете или журналу, называется «Промышленные ведомости», и он говорит следующее — и в эфире это тоже было: «Чубайс заявил мне открытым текстом: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет 30 миллионов — они не вписались в рынок. Не думайте об этом. Новые вырастут». Вот... На самом деле?
А.ЧУБАЙС: Это такая, хорошо известная история, у которой жертва не я один. Эту фразу, которую вы процитировали, вернее, процитировал товарищ Полеванов, ее время от времени приписывают Гайдару, мне, Хакамаде. Ира даже, по-моему, судилась — да, точно судилась — по этому поводу. Вот заметьте, что вы, наверное, цитаты подбирали к разговору, и вы не смогли найти моей цитаты на этот счет.
В.ПОЗНЕР: Нет, я только видел его, говорящим...
А.ЧУБАЙС: Точно так же, как вы не найдете этой фразы у Гайдара, не найдете ее у Хакамады, не найдете ее у других моих товарищей. Это абсолютная, 100%-я ложь господина Полеванова.
В.ПОЗНЕР: Преднамеренная ложь.
А.ЧУБАЙС: Абсолютно сознательная, но очень, в данном случае, талантливая. Талантливая в том смысле, что она разошлась, и что значительная часть населения абсолютно убеждена в том, что эти проклятые либералы, они ровно так и думают.
КОММЕНТАРИЙ
На самом деле, было сказано следующее:
«Когда я пришел в Госкомимущество и пытался изменить стратегию приватизации в интересах населения страны, Чубайс заявил мне открытым текстом: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут».
Это было сказано в интервью, которое состоялось в марте 1995 года.
Беседовал я тогда с уже бывшим в то время вице-премьером российского правительства и председателем Госкомимущества Владимиром Полевановым. А пробыл он в этих должностях, сменив в ГКИ Анатолия Чубайса, всего 70 дней. Дело в том, что обнародованные им некоторые тайны ваучеризации всей страны и его намерения прекратить разграбление госсобственности угрожали планам и благополучию как отцов номенклатурной капитализации в России, так и их «коллег» из США. Ведь неспроста в Госкомимущество из Гарвардского университета в помощь Чубайсу в 1992 г. были командированы 35 американских советников. От их услуг Владимир Полеванов отказался, отобрав у них пропуска, а Чубайс пытался заставить Полеванова изменить решение. Тогда и было сказано, что должно ожидать невписавшихся в рынок.
Интервью предназначалось для газеты «Деловой мир», но из-за внутренней цензуры оно было опубликовано в ней со значительными купюрами. Полное изложение этой беседы, содержание которой ничуть не утратило своей актуальности и сегодня, я опубликовал в газете «Промышленные ведомости» в декабре 2000 г. Желающие могут ознакомиться с ней на Интернет-сайте газеты.
Перед публикацией беседы в «Промышленных ведомостях» в декабре 2000 г. я попросил Владимира Павловича дополнить сказанное им в 1995 г. Вот его ответ:
« — Заполучив фактически в единоличное управление электроснабжение страны, Чубайс, прикрываясь условиями рынка, похоже, начал осуществлять свою «мечту», не дожидаясь ухода людей, в первую очередь стариков и инвалидов, из жизни только от голодной смерти. Теперь обреченным помогают скорее умереть, оставляя их еще и без тепла и света. Но работа предстоит большая. Ведь Чубайс речь вел о 30 миллионах человек, которые «не вписались в рынок» В числе не вписавшихся в рынок оказалась и недавно родившаяся в Марий Эл девочка, прожившая всего десяток минут, которую не смогли спасти врачи из-за отключения в роддоме электричества. А на резервный генератор денег не дали.
- Не правда ли, что предначертанное Чубайсом для невписавшихся в рынок напоминает расистскую идеологию главарей гитлеровского рейха? Разница лишь в том, что Чубайс делит людей по «полноценности» не по национальному признаку, арийцы они или нет, а исходя из их предрасположенности к рынку, разрешая дальше жить только «вписавшимся» в него. Хотя как «вписывались в рынок» избранные благодаря той же приватизации в олигархи, известно. Но ведь сам-то Анатолий Борисович, судя по его делам, никакой не рыночник.
- Несколько лет назад Чубайс заявил, что он и его «коллеги» выбрали бандитский капитализм для России как альтернативу коммунизму. Так как выбор бандитского пути развития страны был осознанным, Чубайс фактически признал себя бандитом. Между тем, человек, не скрывающий своей сути и даже щеголяющий ею, продолжает оставаться у руля стратегически значимой системы. Сейчас по его команде отключаются целые регионы, так как нет топлива. Хотя топливо отсутствует из-за запрета Чубайсом в электроэнергетике бартерных платежей, представляющих собой разновидность клиринговых расчетов. А денежную систему страны развалили при его же активном участии. Вместе с тем, громадные суммы в РАО «ЕЭС России» тратятся почем зря. Взять хотя бы приобретение по команде Чубайса акций телекомпании REN TV, обошедшихся, по некоторым оценкам, в 150 млн. долларов.
Чубайс в РАО «ЕЭС России» продолжает по сути свою прежнюю многолетнюю политику развала экономики страны и провоцирования социального недовольства масс. Сегодня эти протесты направляются против нового российского президента, и к протестующим из-за отключений тепла и света уже присоединяется «человек с ружьем». Утверждаю, что под прикрытием демагогической трескотни о рынке президенту брошен вызов, но он почему-то не спешит сменить наемных управляющих компании, разрушающих национальную энергосистему.
- Что вам за 70 дней пребывания в ГКИ удалось натворить такого, из-за чего вас сняли, и как вас освобождали от должности? Спрашивать об этом в марте 1995 года я счел бестактным.
- Если кратко, то удалось на время приостановить грабительскую распродажу предприятий алюминиевой отрасли, в чем меня всячески поддерживал тогдашний первый вице-премьер Олег Сосковец. После, как известно, отрасль почти всю распродали. Кроме того, я не позволил приватизировать Сахалинское морское пароходство, благодаря чему удалось завершить в 1995 г. северный завоз. Впоследствии пароходство стало частным, и с обеспечением северных районов начались серьезные проблемы.
Как следовало из самого названия ГКИ, его коллективу надлежало управлять госимуществом. Однако в структуре Комитета, когда я туда пришел после Чубайса, не было ни одного подразделения по этому самому управлению. Хотя госпакет акций был тогда весьма внушительным, по нему государство почти не получало дивидендов. Между тем сотрудники ГКИ входили в советы директоров всех соответствующих акционерных обществ. Тогда же я потребовал снизить темпы разгосударствления имущества, чтобы не превращать приватизацию в коллективизацию наоборот.
О том, что ГКИ не управлял госсобственностью, свидетельствовал, в частности, такой вопиющий факт, как отсутствие реестра российского госимущества, находившегося за рубежом. О его количестве и качестве толком не знают и по сей день, хотя, по оценкам, стоимость этого имущества достигает 100 млрд. долларов. Я распорядился начать его инвентаризацию, но сделать это не удалось.
Не секрет, что в ГКИ командовали американские советники, которые получали зарплату из средств созданного в Москве на американские же деньги фонда приватизации. Возглавлял этот фонд скандально известный Максим Бойко. Его сотрудники под прикрытием приватизации собирали — назовем это так — конфиденциальную информацию о стратегически значимых российских предприятиях, а заодно в фонде разворовывались деньги. Из израсходованных 110 млн. долларов, средств фонда, Бойко смог отчитаться лишь за 70 млн., остальные деньги американских налогоплательщиков исчезли неведомо куда. Как известно, недавно по этому поводу в очередной раз вспыхнул скандал в Конгрессе США.
Так как мне удалось затормозить осуществление американской программы приватизации России и обнародовать ее закулисную сторону, то это не могло остаться безнаказанным. 25 января 1995 г. на сессии МВФ должны были решать вопрос о выдаче нам первого транша из кредита в 6 млрд. долларов. Но его выдачу МВФ связывал с необходимостью дальнейшей приватизации нашей страны по прежнему гарвардскому сценарию, чему я препятствовал.
Незадолго до сессии МВФ тогдашний госсекретарь США Уоррен Кристофер вызвал в Женеву своего помощника в России Андрея Козырева, исполнявшего тогда одновременно и функции российского министра иностранных дел, и потребовал убрать Полеванова из Госкомимущества. Что и было сделано 24 января. А на следующий день транш МВФ выдал».
Американские советники имели большие возможности по сбору информации и нейтрализации в интересах зарубежных конкурентов уникальных российских предприятий, в том числе оборонных. Не забывали они и о собственной корысти. Вот что писала в ноябре 2004 г. авторитетная американская газета «The Wall Street Journal»:
«Четыре года назад правительство Соединенных Штатов подало в суд иск против экономиста из Гарвардского университета Андрея Шлейфера на сумму более 100 миллионов долларов. Шлейфера обвиняли в том, что он использовал для личного обогащения свое положение в качестве управляющего одной из главных программ западной помощи России в 1990-x годах. В этом гражданском иске фигурирует и сам Гарвардский университет, который наблюдал за осуществлением проекта.
Дела Шлейфера в России относятся к тому периоду смутного времени — началу 1990-x годов, — когда Соединенные Штаты пытались переделать эту страну по своему образу и подобию. Приехав в 1991 году в Москву, он встретился там с «самыми талантливыми» российскими реформаторами — Анатолием Чубайсом и др. — и очень скоро стал их консультантом. Также в Москву переехал для координации этой деятельности Джонатан Хей, владеющий русским языком, которому совсем немного оставалось до выпуска с юридического факультета Гарварда.
За несколько недель (!) эта команда разработала планы по продаже 15 тысяч государственных предприятий, в рамках которых 150 миллионам российских граждан нужно было раздать ваучеры, удостоверяющие их права на акции. Агентство Соединенных Штатов по международному развитию, сокращенно USAID (американская правительственная организация), в 1992 году выделило Институту международного развития при Гарвардском университете 2,1 миллиона долларов на поддержку приватизации. Главным по данной программе был назначен Шлейфер, а Хей стал его заместителем. В течение следующих пяти лет объем контрактов Института международного развития с USAID вырос до 57 миллионов долларов — Гарвардскому университету достались гранты на реформирование юридической системы России и создание рынка капитала.
В мае 1997 года Агентство неожиданно приостановило реализацию проекта и обвинило Шлейфера и Хея в том, что в своей деятельности они допустили «конфликт интересов». В обвинениях указывалось, что они, равно как и жена Шлейфера, а также подруга Хея, на которой тот впоследствии женился, делали собственные инвестиции на российских финансовых рынках. Шлейфер и Хей, «злоупотребив доверием правительства Соединенных Штатов, использовали личные связи… в корыстных целях», — писало Агентство в записке, направленной в Гарвард. (Согласно контрактам, американские советники не могли в России заниматься своим бизнесом, а Гарвард должен был контролировать это условие. — М. Г).
Летом 1997 года по упомянутому иску правительства США федеральный судья постановил: Шлейфер и его бывший заместитель вступили в преступный сговор между собой с целью обмануть правительство. Они инвестировали в те самые российские финансовые рынки, за создание которых отвечали. Также суд постановил, что Гарвардский университет виновен в нарушении подписанного им контракта. По данному иску университет должен будет выплатить государству до 34 миллионов долларов, а Шлейфер и его заместитель — втрое больше.
Гарвард стоит перед необычной проблемой: защищать или наказать своего профессора? Шлейфер обратился к университету с просьбой выплатить за него значительную сумму судебных издержек. Ранее он также заявлял, что всю сумму ущерба должен выплатить именно Гарвард. Совет — орган, стоящий во главе Гарвардского университета, оказался в неловком положении. Шлейфер — не только один из ведущих ученых университета, но и близкий друг президента университетского Совета Лоренса Саммерса. Бывший министр финансов Соединенных Штатов отказался голосовать по решению относительно Шлейфера, но сомнений в том, на чьей стороне его симпатии, не остается.
Совет прекрасно понимает, что во многом от судьбы Шлейфера зависит и его судьба. Фонды Гарварда составляют 22 миллиарда долларов, так что сам университет готов пойти на соглашение с правительством уже сейчас, чтобы избежать продолжения процесса, но смыть пятно с университета удастся, только если к соглашению придет и сам Шлейфер. А если Гарвард согласится оплатить его судебные издержки, это даст профессору возможность пойти в своих требованиях гораздо дальше.
В постановлении суда по делу, вынесенном в июне окружным судьей Дугласом Вудлоком, было во всех подробностях описано, каким образом Шлейфер и его заместитель, занимавшиеся консультированием российских регулирующих органов по вопросам создания финансовых рынков и управления ими, инвестировали огромные средства от себя лично на сформировавшемся тогда в России рынке «горячего капитала». Кроме покупки акций, Шлейфер, его заместитель и их жены использовали свое привилегированное положение для организации первого в России паевого инвестиционного фонда.
По свидетельству лиц, близких к делу Шлейфера, сомнений в том, чью сторону примет Саммерс, не остается. Ведь он сам сказал, что дал указание любыми путями оставить Шлейфера в университете. Хея из Институте международного развития уволили, и тот сейчас занимается юридической практикой в Лондоне. А Шлейфер, хотя и прекратил свою деятельность в России по американскому проекту, сохранил свое место на экономическом факультете Гарварда.
Правительство США расследовало это дело семь лет. После чего в сентябре 2000 года правительство подало в окружной суд Бостона гражданский иск против Шлейфера, Хея, их жен и Гарвардского университета. Как говорилось в исковом заявлении, Шлейфер и Хей обманули правительство Соединенных Штатов на сумму более чем 30 миллионов долларов, которые Агентство по международному развитию заплатило Гарвардскому университету за беспристрастные и объективные консультации в России. Вместо этого, указывалось в исковом заявлении, в результате их действий цель реформы, которую финансировали Соединенные Штаты — установление «прозрачности и законности» — достигнута не была. В действиях Шлейфера и Хея, считает правительство, русские увидели, что хорошие связи важнее принципов честной игры. В соответствии с Законом о ложных правопритязаниях правительство потребовало возмещения убытков в тройном размере.
Стостраничное постановление, вынесенное судьей Вудлоком, гласит, что Андрей Шлейфер и его жена Нэнси Циммерман вложили в акции российских предприятий и государственные облигации более 400 тысяч долларов, причем некоторые приобретения были зарегистрированы на имя тестя Шлейфера. В деле участвовал заместитель Шлейфера Хей, выписавший чек на 66 тысяч долларов, часть из которых была также пущена в оборот Шлейфером. Жене Хея Элизабет Хеберт удалось получить у российских регулирующих органов разрешение на выпуск первых на рынке акций инвестиционного фонда, и поэтому она обогнала более серьезных конкурентов. Шлейфер и Циммерман дали этой компании 200 тысяч долларов.
В августе Нэнси Циммерман, выплатив правительству 1,5 миллиона долларов, урегулировала иск к ней в том, что она использовала ресурсы российского проекта для продвижения своих инвестиционных программ». Конец цитаты.
Из интервью с Владимиром Полевановым:
«Когда в ноябре 1994-го я стал председателем Госкомимущества, меня поразило что в этом учреждении работали и имели постоянные пропуска 35 сотрудников американских фирм — русские и американцы, допущенные в святая святых — компьютерный центр ГКИ. Поэтому они могли заранее получать информацию, какой конкурс готовится, какие условия будут выставлены, что давало им огромные преимущества в собственном бизнесе и делало для них победу предопределенной.
Один из американцев — Джонатан Хей, как официально секретными письмами докладывала мне контрразведка, являлся кадровым разведчиком ЦРУ. Лубянка просила удалить Хея из Госкомимущества, но когда я попытался его убрать, то столкнулся с жесточайшим сопротивлением Чубайса…». Конец цитаты.
28 июня 2004 года судья Дуглас Вудлок постановил, что университет заплатит $34 млн. плюс проценты. Виновными по закону о ложных требованиях к правительству были признаны Джонатан Хей и Андрей Шлейфер.
Вот что тогда писал Дэвид Уорш, редактор Интернет-журнала «Основы экономики»: «С самого начала суд решил не превращать этот процесс в политическое дело. Они могли, конечно, вызвать в суд Максима Бойко или Анатолия Чубайса, которые, безусловно, были заинтересованными сторонами в этом деле, но суд интересовало только одно: имел ли право профессор, нанятый Госдепартаментом, вкладывать деньги в Россию».
В результате, суд постановил, что заниматься бизнесом в России Шлейфер и Хей не имели права. Сколько им удалось заработать, точно не известно, но говорят о миллионах долларов. Однако тюрьма ни Шлейферу, ни Хею не грозит. Американское правительство выдвинуло гражданский иск и требует вернуть деньги».
В августе 2005 г. Гарвардский университет согласился выплатить американскому правительству компенсацию в размере $26,5 млн., чтобы прекратить судебное разбирательство против профессора экономики университета Андрея Шлейфера и бывшего сотрудника университета Джонатана Хея, ныне работающего юристом в Лондоне.
Как установила прокуратура Массачусетса, на государственные деньги американские советники, воспользовавшись «дружбой» с некоторыми российскими чиновниками, скупили пакеты акций крупнейших предприятий страны — «Ростелекома», «Газпрома», «Пурнефтегаза», «Черногорнефти», Иркутского, Саянского и Братского алюминиевых заводов. На выгодных вложениях они заработали несколько сотен тысяч долларов. Однако по условиям предоставления гранта USAID его получателям запрещалось заниматься бизнесом на территории России.
Федеральные власти США обвинили Шлейфера и Хея в использовании своего служебного положения в целях личного обогащения, а также обогащения членов их семей и друзей. В частности, они использовали свое влияние на Федеральную комиссию по ценным бумагам России (ФКЦБ) при создании в своих интересах первого в России паевого фонда.
В мировом соглашении между минюстом США и Гарвардским университетом указывается, что Шлейфер и Хей должны будут лично выплатить по $2 млн. в течение десяти лет.
Научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин тогда радостно приветствовал мирное урегулирование конфликта между федеральными властями США и Гарвардом, считая, что под громкими процессами 1990-х годов необходимо подвести черту. «Переход России к рыночной экономике был невозможен без таких эксцессов, идея обогащения носилась в воздухе, — пояснил «Газете.Ru» экономист, занимавший во времена приватизации пост министра экономики России. — Необходимо также признать, что все люди, которые в то время пользовались моментом, были одновременно и двигателями российской экономики. Могу также добавить, что считаю Андрея Шлейфера одним из видных экономистов и крупным авторитетом в проблемах российской приватизации».
Иначе, как образчиком цинизма, лукавства и лицемерия назвать высказывание бывшего министра экономики России, а нынче наставника молодежи в Высшей школе экономики не могу. К тому же любопытно, какое отношение судебная тяжба между федеральными властями США и Гарвардом имела к самому Евгению Ясину? Неужели тоже был причастен к этим нарушениям?
Нельзя не обратить внимания, что прегрешения упомянутой пары дельцов перед США за их деятельность при приватизации в России не идут ни в какое сравнение с громадными нарушениями законодательства и интересов нашей страны российскими чиновниками, отвечавшими за приватизацию. Однако никто из них не понес наказания.
И еще хочу заметить, что сказанное о судьбе невписавшихся в рынок ни Гайдару, ни Хакамаде вопреки утверждению Чубайса никто не приписывал — для этого надо было быть готовым ответить за клевету и нанесение морального ущерба. Поэтому в суд Ирина Хакамада на Владимира Полеванова за «клевету», естественно, не подавала. Доказательство тому — его туда никто не вызывал. Все это обычные измышления Анатолия Борисовича. Как и последующие его объяснения.
ИНТЕРВЬЮ
В.ПОЗНЕР: А почему вы не подали в суд?
А.ЧУБАЙС: Ну, послушайте, это же был 1994 год. Ну, куда мне разбираться с этим другом еще с судебными перспективами? Мы совершенно другие задачи решали тогда. И потом, если на каждый такой роток пытаться накинуть платок — это безнадежное дело.
КОММЕНТАРИЙ
Действительно, Чубайсу тогда было не до судебных разборок — он их просто опасался. И вот почему.
Беседа с Владимиром Полевановым была впервые опубликована в марте 1995 г. Тогда вместо него в ГКИ назначили Альфреда Коха. А Чубайс был одним из двух первых заместителей председателя правительства, отвечал за финансы, и одновременно возглавлял Оперативную правительственную комиссию по совершенствованию системы платежей и расчетов. Работу эту он завалил, так как продолжил политику Гайдара по поддержанию дефицита денег в экономике.
Из-за искусственно созданного в стране денежного дефицита говорить о совершенствовании существовавшей системы платежей и расчетов было абсурдно. Поэтому правительство из-за дефицита бюджета активно строило финансовые пирамиды, приближая спровоцированный не без участия Чубайса дефолт, который грянул в августе 1998 г.
Кроме того, в 1995 г. по инициативе Чубайса состоялись так называемые залоговые аукционы. Как показала проверка Счетной палаты, тогда на них ГКИ незаконно выставил ряд крупных госпредприятий на условиях выдачи кредитов правительству под залог акций этих предприятий. А в случае невозврата заимствованных денег, акции становились собственностью кредиторов.
Оказалось, что деньги кредиторам также незаконно ссудило Министерство финансов из бюджетных средств в сумме почти 604 млн. долларов, причем, по существенно заниженной ставке. Сумма как раз и равнялась запланированным заимствованиям правительства. Для отвода глаз сделано это было через несколько коммерческих банков, особо «приближенных к особе императора». Правительство «кредит», естественно, не возвратило, и крупные предприятия, в числе которых был «Норильский никель», за бесценок перешли к новым хозяевам.
Бюджет понес тогда громадные убытки. Отыскать полученный правительством «кредит» Счетной палате не удалось, так как проверявших, надо думать, не без ведома Чубайса, не допустили к соответствующим документам. Результаты проверки направили в Генпрокуратуру и ставился вопрос об аннулировании результатов этих противозаконных сделок и привлечении их организаторов к уголовной ответственности. Так, с грубейшими нарушениями законодательства, проходил один из этапов приватизации. Далее в беседе этот вопрос затронут специально, и Чубайс утверждал, что с приватизацией ошибка вышла, так как якобы отсутствовала необходимая законодательная база. Но и это неправда (см. комментарии ниже).
Конечно же, в такой ситуации Чубайсу было не до судебных протестов, так как выявились бы дополнительные факты грубейших нарушений. К тому же, он опасался некоторых влиятельных людей из окружения Бориса Ельцина.
М. Гельман
