Волна революций в Северной Африке смущает умы в других регионах мира – не только на Ближнем Востоке, но и на территории, двадцать лет назад именовавшейся европейской частью СССР. Стоило Зин ад-Дину Бен Али с семейством приземлиться в Эр-Рияде, как на площади Незалежности в Киеве предприниматели, воюющие с новым Налоговым кодексом Украины, вооружились плакатиком «Янукович, помни Тунис».

Вольные мысли зашевелились и на некоторых оппозиционных белорусских сайтах. Ну как же, если «Немецкая волна» устами своего начальника отдела по Ближнему Востоку Уте Шеффера уже провозгласила, что Тунис плачет по диктатору Лукашенко. А Штефан Майстер из Германского общества восточной политики намекнул, что «вирус Магриба» доберется также до Еревана и Баку.

Впрочем, другие западные авторы – не кабинетные ученые, а опытные обозреватели международных редакций – сразу же заметили, что волна потрясений сметает отнюдь не всех авторитарных правителей. Как заметил аналитик Reuters Патрик Уорснип, гнев толпы обрушивается на автократов, за которыми, с точки зрения их населения, стоят западные державы. И именно такие «диктаторы», по совпадению, оказываются неспособны применить армию для подавления бунтов. Есть и еще одно обстоятельство, о котором недавно сказал в интервью президент Сирии Башар Асад: «Правитель должен быть очень тесно связан с убеждениями людей... И если появятся расхождения – создастся вакуум, результатом которого станут волнения».

Если формулировать короче, автократические режимы делятся на национальные и колониальные. На разных континентах есть страны, лидеры которых отстаивают собственную идентичность, даже если не являются экономически самодостаточными. Противоположный тип автократа старается подстроить свое общество к универсальным стандартам, а сам вольно или невольно копирует манеры «скромного обаяния буржуазии». Для супруги главы Туниса было естественно прихватить с собой полторы тонны золота: семейство не мыслило себя без роскошной жизни. А его подданные, в свою очередь, адаптировали экономику под туристическую отрасль, которая до мирового финансового кризиса процветала, а после – потеряла существенную долю доходов.

Наконец, есть государственные устройства, которые могут слыть диктатурами в узких заинтересованных кругах, но таковыми не являются ни в глазах собственного, ни в глазах мирового большинства. Нельзя сказать, что такие общества устойчивы и гарантированы от переворотов. Но сколь бы ни было их население недовольно жизнью, его гнев не персонифицирован, а размыт по симпатиям и антипатиям. В таком обществе трудно персонифицировать образ зла, а следовательно, для «раскачки» требуется какой-то отдельный рецепт. Если, конечно, эту «раскачку» читает целесообразной тот субъект, который ее производит.

КАКАЯ ДИКТАТУРА, ТАКАЯ И ДИССИДЕНТУРА

Согласно популярному анекдоту советских времен, неуловимый Джо – это тот, которого никому не охота ловить. Российский тандем очень похож на такого Джо. Он с собственного согласия поставлен в мире на весьма скромное и непритязательное место, его пространство угодливо превращено в проходной двор, а его дипломаты упреждают малейшие оттенки внешнего недовольства раньше, чем оно успевает возникнуть. А главное – у этого тандема не ощущается таких претензий, которые могут всерьез разозлить принимающих решения по «раскачке».

Это обстоятельство очень сильно, до зуда в седалище, расстраивает нашу неудовлетворенную либеральную интеллигенцию. Ей очень хочется, чтобы власть, которая ее кормит, а если «распинает», то совсем несильно, понарошку, как в детском саду, – признали деспотией. К 4 февраля, когда Немцов и Каспаров в очередной раз объявили «день гнева», экс-активист «Демвыбора России» Дмитрий Травин накропал статью «Путин, Мубарак и Бен-Али». Цитат не требуется, благо месседж читается в заголовке.

Чтобы российский День гнева по размаху напоминал если не тунисский, то хотя бы бахрейнский, осталось доказать, что на двух североафриканских диктаторов похожа именно вышеназванная голова тандема. Но тут возникают неувязочки. Только было бывший партнер бывшего партнера соседа Путина по даче открыл глаза общественности на дворец в Сочи, строящийся якобы для личных нужд «диктатора-1», как оказалось, что «диктатор-2» (а как еще называть Медведева, если он есть столп того же режима?) располагает личной яхтой, и она не строится, а уже плавает. И мало того, об этом сообщила не только турецкая газета «Ватан», но и радио «Свобода». Но, как назло, не проинструктировало, из какой все-таки головы следует лепить образ врага.

Поэтому параллель Мубарака с Путиным не катит. А еще она не катит потому, что ни Немцов, ни Лимонов, ни Ходорковский не дотягивают до египетских и тунисских диссидентов. В египетской тюрьме наши бизнес-правозащитники на второй день превратились бы из бодреньких фрондеров в трепещущую слизь.

С Украиной проще: там власть год назад стала наконец одноглавой. Партия Регионов Януковича незадолго до африканского бунта приобрела примерно такое же влияние на Украине, как НДП в Египте или КДО в Тунисе – только в еще более беспросветных экономических условиях. Поэтому Киев и реагирует на плакатики на площади, показательно пересаживая чиновников с «мерседесов» на «шкоды». Столь же нервно на африканскую бузу реагирует журналистский пул президента Алиева, хотя его экономика куда благополучней. Еще одна постсоветская страна, где власть серьезно побаивается египетского синдрома – это Латвия. Зато Кишинев не опасается ничуть, тем более что глава Европарламента ставит его Украине в пример. И в самом деле, у Молдавии не больше оснований для страхов, чем у Сомали. Ведь если нет власти, то некого и обозвать диктатором.

ОШИБКА СУМАИ ГАННУШИ

Украину с Тунисом сближает еще одно обстоятельство: оба государства – крупные заемщики МВФ. И если Украина еще в процессе влезания в долги, то Тунис предполагал за них вскоре рассчитаться. Но был вынужден выполнять очередные условия, которые предполагали весьма непопулярные меры.

Как напоминает канадский аналитик Мишель Хосидовский, автор исследования «Мировой голод» в журале Global Research, именно из-за отмены субсидий, навязанных МВФ, в Тунисе в 1984 году возникли массовые «хлебные бунты». Тогдашний диктатор Хабиб Бургиба подавил протестную волну силами армии, а договоренности с МВФ расторг. Престарелого диктатора спустя три года смела первая «жасминовая революция». Его преемника Зин ад Дина Бен Али в ту пору сравнивали с Михаилом Горбачевым. Он распахнул двери массивной программе приватизации, а рабочая сила Туниса, оплачиваемая по 75 центов в час, стала удобным ресурсом для Евросоюза.

В сентябре прошлого года Бен Али попал в ту же ловушку: он подписал меморандум с МВФ, предусматривавший отмену государственных субсидий на продовольственные цены «с целью достижения фискального баланса». Поводом был беспрецедентный рост цен на продукты питания на мировых рынках. Впрочем, как подчеркивает Хосидовский, эти цены отражают не реальные экономические тенденции, а спекулятивную конъюнктуру. Иначе говоря, если бы мировые институты всерьез боролись с голодом, как они это декларируют, нового затягивания поясов для «третьего мира» можно было избежать. И уж во всяком случае, хотя бы временно не принуждать страны, где трудно или невозможно сеять хлеб, к одномоментной отмене льгот.

Можно было не раскачивать ни Тунис, ни Египет. Их правители были вполне лояльны Западу. «Бен Али был послушной марионеткой», – пишет Хосидовский. «Феномен Бен Али – это смесь внутренней деспотии, национальной измены и иностранной поддержки. Его патроны в течение многих лет предоставляли ему политическое прикрытие для удушения народа. Он был примерным учеником МВФ и гарантом стабильности за счет угнетения народа», – говорит в интервью Guardian Сумая Ганнуши, дочь теолога Рашида Ганнуши, вернувшегося в Тунис из эмиграции.

Можно было не раскачивать, но что-то зудело. Саймон Дженкинс из Guardian напоминает о «революции роз» в Грузии, «оранжевой революции» на Украине, «шафрановой» в Бирме и попытке «зеленой» в Иране, называя все эти мероприятия «разными оттенками дизайнерского троцкизма». Это не метафора: глава бостонского Einstein Institute и оксфордский профессор Джин Шарп, написавший универсальный учебник для «цветных» революционеров, в прошлом был троцкистом. Дженкинс напоминает, что «цветные» революции хорошо смотрятся по телевизору, воодушевляют людей, но приносят с собой кровь, разруху и отчаяние.

Сумая Ганнуши ему не верит: она в самом деле думает, что ее отца допустят к власти. Но ярлык исламиста, однажды приклеенный к нему Бен Али, уже благополучно используется теми же самыми масс-медиа, которые благословили переворот. Ее отца, как и коммуниста Хаммами, используют втемную, чтобы в итоге посадить на трон какого-нибудь блоггера «Слима» Амаму. Так же, как втемную использовали на Украине местных леваков вместе с руховцами. И если она думает, что Обама со своим вторым мусульманским именем пламенной прошлогодней речью в Каире сулил арабским народам эру освобождения, то это страшная, хотя и естественная ошибка: выходец из мусульман, ставший протестантом, для нее опаснее любого другого иноверца. Он ненавидит свое второе имя, даже когда им манипулирует, и уже поэтому он ее народу не освободитель, а убийца.

ПРИЗРАКИ РЕАЛЬНЫЕ И МНИМЫЕ

Российский медиа-истэблишмент освещал североафриканские волнения примерно так же, как российская власть осваивала опыт Силиконовой долины – методом «повторения задов». Из всего спектра высказанных в мире мнений были позаимствованы только поверхностные благоглупости с первых страниц европейских газет. В эфире канала «Россия-24» дискуссией дирижировал эксперт Heritage Foundation Ариэль Коэн, имеющий в Штатах репутацию в первую очередь азербайджанского лоббиста, а остепененные московские востоковеды только и делали, что поддакивали: да, конечно, ситуация опасная, власть валяется на дороге, сейчас в Египте ее подберут «Братья-мусульмане», а в Тунисе – ужасный Ганнуши...

В это время Марк Гинсберг, экс-посол США в Марокко, знающий местность лучше кабинетных ориенталистов, писал в Huffington Post: «Нынешний глава “Братьев-мусульман” профессор ветеринарии Мохаммед Бади – старый исламский ортодокс, сидевший в ужасающей египетской тюрьме. Но он не является харизматиком, как Хасан аль-Банна. Более того, его потому и выбрали главой партии, чтобы не провоцировать Мубарака на новые аресты. От его партии намерено отколоться умеренное модернистское крыло. “Братья-мусульмане” не предвидели этой революции, и не смогли настолько обновиться, чтобы привлекать в свои ряды младшее поколение. Эта партия не привлекает истинных радикалов, поскольку отказалась от насилия и не интересна образованным юношей из-за своей ретроградной шариатской нетерпимости».

Проходит неделя, бунт вроде бы стихает, а Хиллари Клинтон позитивно отзывается о главе разведке Омаре Сулеймане. Теперь на «России-24» появляется академик Примаков и поясняет, что «Братья-мусульмане» в самом деле не так страшны, и революцию они не делали. Словно из сундука возникают ветераны «шестидневного фронта», обучавшие некогда и Мубарака, и Сулеймана. Проходит два дня, и выясняется, что Сулейману ничего не светит. И опять пошла писать губерния про «Братьев-мусульман».

Почтенная исламская партия действительно служит пугалом на страницах «Фигаро», а также «Джерусалем Пост». И это вполне естественно.

Начнем с Парижа. Парижу приходится переживать тяжелейшее, сопоставимое только с уступкой Гитлеру политическое унижение. У проекта «Средиземноморский союз», возрождавшего фантом французской колониальной державы, было два сопредседателя – Саркози и Мубарак. Париж ревниво конкурировал с Москвой за право проведения мировой конференции по Ближнему Востоку, и имел на это, казалось, куда больше шансов: Мубарак ездил сюда лечиться, сирийские и ливанские министры – покупать оружие. Теперь вместо славы Саркози имеет ежедневную головную боль: социалистическая оппозиция «клюет» его, равно как и министра иностранных дел Мишель Альо-Мари, за потакание аппетитам североафриканских диктаторов и, следовательно, за пренебрежение чаяниями их народов. Мадам Альо-Мари вынуждена оправдываться за то, что вынуждена была бежать из Туниса, где находилась в отпуске, на частном самолете.

Казалось бы, с чего социалистам так радоваться арабским революциям, если и НДП, и КДО, которые сейчас уничтожают «как класс», входили в состав Социнтерна? Но есть Социнтерн, есть социалисты, а есть Доминик Стросс-Кан – конкурент Саркози на выборах от Соцпартии и по совпадению, исполнительный директор МВФ. А также большой друг Бернара Кушнера, которого Саркози осмелился без спроса американского Национального фонда за демократию сместить с должности министра иностранных дел.

Саркози, дерзнувший прошлой осенью поспорить с Вашингтоном о валютной политике, получил по всем статьям: влияние его страны в Северной Африке помножено на ноль, а мечта о франкофонной неоколониальной империи оборачивается нежданным и неисчислимым ущербом для бизнеса, осваивавшего рынки Магриба: на этих рынках платежеспособного спроса теперь не будет долго, и его же, Саркози, вынудят еще отстегивать на благотворительность.

Зато по Северной Африке, не дожидаясь ее успокоения, снует глава британского МИД: если Франция что-то в Африке потеряла, то Англия найдет. Если, разумеется, Вашингтон на это согласится.

Потери несет не только Франция, но и та большая держава, с которой Париж стал прошлой осенью неосторожно сближаться. Забастовка работников управления Суэцкого канала, если не принимать во внимание теневую сторону проблемы, – удар по Китаю, который еще с 2009 года ввозит из стран Персидского залива больше нефти, чем Европа и США.

Парижу ничего не остается, кроме как жаловаться на потакание Америки якобы опасным исламистам. Жалобы эти сугубо «профилактические»: они не столько к Египту имеют отношение, сколько к Алжиру. Париж просит пощады: угроза колоссальной иммиграции маячит перед Саркози, как смерть с косой.

Созвучие французских и израильских истерических писаний об опасности неоисламизма – фасад, видимость. Саркози раздавлен, он стонет и плачет. Нетаниягу, крепко стоя на ногах, недовольно ворчит. Это другая интонация. Он не сетует, а получает: ему нужно, чтобы Египет не пересматривал ранее заключенные двусторонние соглашения. О границе по Синаю? Да вовсе нет. Как пишет военный аналитик Рони бен Ишай, египетской армии теперь и подавно не до того, чтобы воевать с Израилем – ей надо страну как-то удержать. А из этой страны Израиль пока что получает природный газ. Уже через два года от этой зависимости он избавится, освоив собственные только что открытые месторождения. Поэтому в Иерусалиме недовольны, что Вашингтон не мог подождать пару лет с раскачиванием Египта. И Нетаньягу ворчит, поскольку ему приходится унижаться, напоминая, чтобы газовые соглашения с Каиром остались в силе.

Об этом и песня. В остальном израильтяне совершенно не озабочены. Даже наоборот: на параличе египетских портов сильно выиграла Хайфа, на которую переключилась часть транзитных грузов. А в израильской прессе на первых страницах был не столько Египет, сколько армейские интриги. И также партийные, итогом которых стал закат партии «Авода» – по совпадению, также входящей в Социнтерн. Зато позиции правящего «Ликуда» прочны как никогда.

Чего ради в российском эфире ломали копья – совершенно непонятно. Можно разве что предположить, что «ЦУ», данное свыше, состояло в максимальном затушевывании той роли, которую в североафриканских событиях играл Вашингтон. Хотя это секрет Полишинеля: сравните символику египетского движения «6 апреля» и грузинской «Кмары» и украинской «Поры», и найдите хоть одно отличие, кроме арабской вязи снизу. Кстати, название «Кмара!» – «Хватит» – клон египетской «Кефайя!», предшественницы движения «6 апреля».

ЗАВОДНОЕ САМОУНИЧТОЖЕНИЕ

«Троцкистский дизайн» первой и второй волн «цветных» революций имеет различие сугубо прикладного, инструментального свойства. Ноу-хау второй волны – вовсе не «фэйсбук» и не «твиттер», а еще одно новое (по сравнению с 2004–2005 годами) средство коммуникации – Flickr. Действенность массового «зажигания» обеспечивается наглядным принципом «делай, как я». А именно: взял ведро с бензином, опрокинул на рубаху, поднес спичку – и несись в рай, и чтоб все смотрели. То есть зажигание в буквальном смысле. На сайтах, обслуживавших «шестоапрельцев», это называлось self-immolation.

Звезда египетской революции Самаа Махфуз с удовольствием рассказывала, как шантажировала полицию. «На площади Тахрир я стала кричать изо всех сил: “Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения из-за унижения и нищеты! Египтяне, четыре человека совершили акт самосожжения, потому что боялись не огня, а органов безопасности! Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать вам: «Проснитесь: мы совершаем акт самосожжения, чтобы вы начали действовать». Четыре человека совершили акт самосожжения, чтобы сказать режиму: «Мы сыты по горло. Мы совершаем акт самосожжения, чтобы передать вам послание»”. После этого я стала говорить о тридцати лет коррупции. Стали собираться люди; они слушали и снимали меня на сотовые телефоны...»

Это было ноу-хау, разработанное для арабского мира, где социалистические традиции наложились на исламскую «закваску» и помножились на южный темперамент. Пониженное чувство самосохранения было заложено в представлении о рае, открывающемся мученику. Образный способ мышления мультиплицировал базовый принцип Джина Шарпа – «делай, как я» в модификации: «уничтожь сам себя, как я».

В статье «Дряхлость фараонов» на сайте «Аль-Масри аль-Юм» Адель Искандар Сат писал: «Не зная об этом, египтяне апробируют теории социальных сетей Клея Ширка, заявление Марка Цукерберга о мощи Facebook, логику твиттер-революций и слоган YouTube “Транслируй самого себя”. Сила интернет-поколения испытывается до крайнего предела».

Делай, как я, транслируй самого себя, уничтожь сам себя и транслируй это уничтожение – вот императив, который репродуцировался средствами, разработанными Цукербергом и Московицем, Пейджем и Брином.

Только теперь по-настоящему понятно, почему энтузиаст сокращения народонаселения Эл Гор одновременно был «отцом» информационных технологий. Осталось лишь напомнить, что у Эла Гора высшее религиоведческое образование. Осталось напомнить имена некоторых его братьев по разуму – Джозефа Ная и Бернарда Шварца, одного из отцов-основателей New America Foundation. Это учреждение, созданное для «инвестиций в новых мыслителей и новые идеи, предназначенные для ответа на новые вызовы интересам Соединенных Штатов», создавали люди, посвятившие всю жизнь высоким технологиям американского ВПК. Это учреждение является одновременно партнером Google и сети Global Voices – главного интернет- ресурса всех магрибских «цветных революционеров». Член совета директоров New America Эрик Шмидт до ноября прошлого года был исполнительным директором Google. А накануне запуска проекта специальное подразделение Google Ideas возглавил человек, лично обучавший главного египетского сетевика-организатора Ваиля Гонима – бывший сотрудник Госдепа Джаред Коэн.

Когда Джек Дорси с Джаредом Коэном в обнимку раскачивались, зевая, на креслах конференции, посвященной открытию «Сколково», канал «Россия-24» захлебывался от восторга: дескать, Шварценеггер привез в Россию самых продвинутых специалистов по маркетингу информационных технологий! Отечественная аудитория не особенно принимала всерьез юношу в джинсах, похвалявшегося, что у него больше всего в мире «френдов» в твиттере, думая, что парень так развлекается. Но Джаред Коэн не развлекался. Он учился в Стэнфорде и Оксфорде не для балды, не чтобы стать «продвинутым юзером», а чтобы продвигать в мир технологическую мощь Америки. Этот тридцатилетний «неформал» написал четыре книги – «Дети джихада: Молодой американец путешествует с молодежью Востока», переизданной с предисловием Бжезинского, «Пассивная революция: Существует или не существует сопротивление в Иране?», «Молодежь в постреволюционном Иране» и «Диверсификация трека радикализма». Он обосновал и отработал методику «массового возбуждения» при помощи социальных сетей. Он лично курировал информационную поддержку кампании Мирхоссейна Муссави в Иране (а New America Foundation проспонсировала опрос, «доказывающий» подтасовку результатов выборов). Он 25 января курсировал по площади Тахрир в Каире, и не таращил глаза, как Сергей Пашков, а на месте натаскивал своих подопечных. Он знал и знает, что он делает. Он прославит себя докторской диссертацией на экспериментах над миллионами. И вице-премьер Шувалов в костюмчике будет смотреть на человечка в джинсах снизу вверх не как заяц, а как жалкий муравей.

УРОКИ И УЧАЩИЕСЯ

Первый урок, который стоит извлечь из второй волны «цветных» революций, прост как правда: клопы на диванах не отдыхают, клопы на диванах работают. Кровь и гной египетских, алжирских, марокканских ожоговых ран, засиженных тропическими насекомыми, – продукт целенаправленной деятельности, а не коллективного наваждения. Эта деятельность, в свою очередь, – продукт планирования, а не спонтанного озарения вундеркиндов в джинсах: они примерные ученики своих учителей, а подразделение Госдепа, куда юный республиканец Джаред Коэн был приглашен Кондолизой Райс, именуется Planning Staff.

Вехи этого планирования: 1986-й год, когда первый «цветной» сценарий был апробирован в бирманских наркоджунглях, 1991-й, когда по методике Einstein Institute литовцы расстреливали литовцев в Вильнюсе, 1999-й год – удача в Сербии, после которой и учреждается New America Foundation, 2004-й, когда делается «розовая» революция в Грузии и одновременно разрабатывается план «Большой Ближний Восток», 2009-й – первый неудачный опыт в Иране, после которого предпринимается «план B» – сотрясение всего региона, чтобы раскачать главную стратегическую мишень.

Урок номер два состоит в том, что революция – не только десять тысяч вакансий, но и миллиарды долларов, прямо или косвенно выкачанных из стран-мишеней во всепожирающую, как кукушонок, американскую финансовую систему. И если уж сравнивать эту революцию с известным историческим примером в этом аспекте, то в качестве параллели напрашивается не лютеровская Реформация, как похваляется соучредительница Global Voices Ребекка Маккиннон, а переворот августа 1991 года, когда профессиональное ворье толпилось бок о бок с творческой интеллигенцией у Дома Советов –, как его тогда «гордо» называли, «Белого Дома», – когда отдавал концы союзный бюджет, а за ним – бюджеты индустрии и общественные фонды потребления, когда гигантские средства уплывали в оффшоры, чтобы никогда не вернуться, а если вернуться ненадолго – то только для того, чтобы вывести еще большие средства.

В откровении публициста подрывного сайта «Аль-Масри аль-Юм» самые важные слова – первые четыре: «не зная об этом». Не зная о смысле происходящего, в криминальную революцию арабских стран втягиваются пассионарные левые и просвещенные богословы, и ставят на себе крест. Левое движение, в том числе и лево-исламское, самоуничтожается, выгорает в напалме. Это катастрофа мирового значения, которая нас касается, как бы ни хотелось этим фактом пренебречь. Самоуничтожаются люди, учившиеся в нашей стране общественным наукам, инженерии, медицине, самоуничтожается толковая интеллигенция, которая несла своим странам не только идеи Маркса и Ленина, но и универсальные знания.

Еще один урок состоит в том, что все надежды на стратегическое партнерство России с Европой отныне надолго лишены оснований. Европа дрожит, как желе, как глупый пингвин из горьковского «Буревестника». Вы протягиваете руку, встречаете жалкую, искаженную улыбку, и встречная потная рука вместе со всем телом колышется туда-сюда: с другой стороны чаемого партнера задорно и увлеченно насилуют. Стратегические отношения с обесчещенным, лишенным идентичности, а соответственно, и способности мыслить на один год, на месяц вперед, по определению невозможны. Забудьте. А Папу Римского по-христиански пожалейте: в более беспомощном состоянии, чем сегодня, Католическая церковь не была никогда.

Виктор Янукович трясется напрасно: афромайдан придуман не для него. Тимошенковцы столь же неспособны к самосожжению на площади, как Немцов с Яшиным. Другое дело азербайджанские, казахские, туркменские, таджикские оппозиционеры. У них есть пафос, который поддается на self-immolation.

Нам вроде бы проще всего. Нам даже выгодна ситуация: цены на энергоносители растут, реальная альтернатива европейскому газоснабжению горит синим пламенем. Но за сегодняшний бесплатный сыр придется заплатить не завтра, так послезавтра. Когда стихнет шквал напалма, когда похоронят жертв, когда в итоге – быстрее и безжалостнее, чем на Украине, свернут сегодня празднующих марионеток, с нас спросит тот мир, страдания которого нас обошли, из страданий которого мы извлекли сиюминутную прибыль. Тот мир, который мы предали и которому продолжаем врать в лицо, что Обама, выезжающий на его крови на вираж второй президентской кампании, якобы «не в курсе дела» и «ни при чем». Эту выгоду на крови, это наплевательство и это вранье не будет прощено России. И этот отсроченный урок может оказаться самым страшным, хотя к «братьям-мусульманам» он не имеет никакого отношения.

Вопрос в том, кто эти уроки способен усваивать в нашей стране. Академик Примаков, рассказывая нам о том, что революция в Египте не религиозная, а социальная, ссылался на англоязычные газеты, но не на сайты. Поколение Евгения Максимовича, в отличие от его американских ровесников, не дружит с Интернетом. А то поколение, которое дружит в обнимку, имеет проблемы с исторической памятью. Следующее за ним поколение, воспитанное по новому образовательному стандарту, будет руководствоваться не памятью (даже компьютерной), а рефлексами, и из него можно будет лепить хоть Исмаа Махфуз, хоть Леру Новодворскую, и миллион уродов, обученных одному предмету и еще физкультуре, будут смотреть в рот этой новой Лере и делать, как она. Планирование, в котором участвуют продвинутые стратеги из обеих партий, в котором «либералы» из New America превосходно находят общий язык с «консерваторами» из American Enterprise Institute, рассчитано даже не на годы, а на поколения вперед. Америка потому и способна состязаться с Китаем, что ее стратеги живут послезавтрашним днем. И она лучше защищена между двумя океанами, чем любой народ Евразии, и ее возможности стравливания этих народов не исчерпываются от легкого сокращения военного бюджета.

Это не значит, что Америка априори неуязвима. Она неуязвима в той мере, в которой другие цивилизации поддаются на ее уловки локального и трансконтинентального масштаба. То, что происходит сегодня, лишний раз доказывает: Америка действует по принципу «лучший способ защиты – нападение», и только ради того, чтобы избежать расчета по накопившимся долгам, готова на самом деле, без дураков, ввергнуть всю Евразию в черный век – наподобие тех веков, когда по Европе бродила чума. И инфекция, которую она источает, требует антидота – не ради соперничества, а ради самосохранения. Русского, арабского, французского, китайского – мы все живем в одной расколотой, растерянной, стравленной внутри себя половине мира.

Константин Черемных

http://globoscope.ru/content/articles/2995/