Тридцать девять человек. Пока. Дай Бог, чтоб не больше…

Если бы не дурацкая песня бесстыжего автора-исполнителя – нужно было бы крикнуть: какая боль! Так было бы честнее.

Чёрт, как погано и больно на душе…

Больно за всех погибших и раненных сегодня. За всех.

И за коммунистов.

И за демократов.

И за тех, кто сожалел об разрушенном Советском Союзе.

И за тех, кому милее была нынешняя демократическая Российская Федерация.

Больно за москвичей и за приезжих. За не проснувшихся ещё толком по пути на работу и за думавших, как провести с любимым человеком вечер.

Больно за всех…

Ведь мы все – один народ. Мы можем ругать и ссориться, можем договариваться и даже воевать друг с другом, как в октябре 1993-го – но мы одно целое.

И сегодня погибла часть нашего народа.

Взрыв в метро. Ну, казалось бы, теракт, ну и что? Мало ли было терактов? Печатники, Буйнакск, Каспийск, «Норд-Ост»… Мы должны были к этому привыкнуть. Мы и привыкли.

Почти.

Но почему же так больно именно сегодня?

Может быть потому, что метро для нас, ещё с советских времён, было символом стабильности и безопасности?

Это ведь было место, где мы встречались с девушкой и, стесняясь, в первый раз протягивали букет цветов… Это было место, где за пятачок мы проходили через старый ещё, глупый и чуть тормознутый турникет вдвоём (а то и втроём), слыша в спину сонный голос «бабки» «а вот щщас милицанера пазаву!». Это было место, где главной опасностью было не попасться вечером, подвыпив, к тем же самым «милицанерам»… И вокруг были симпатичные девушки, школьники с портфелями и в одинаковой синей форме, задумчивые и открытые лица людей. Они ничего не боялись.

Это было безопасное метро. Но теперь от него веет смертью.

А может так больно потому, что в моргах собирают тела наших братьев и сестёр – а по радио звучат весёленькие мелодии. А по телевизору идут весёленькие фильмы. И вся наша страна, похолодев от нахлынувшего ужаса, весёленько так смеётся: хи-хи-хи…

Может быть так больно от того, что всем наплевать на погибших, всем наплевать на ещё один уничтоженный символ нашей безвозвратно ушедшей безопасной жизни.

Может быть боль вцепилась в душу, потому что душа не находит поддержки у окружающих в такую жуткую минуту? Все работают, зарабатывают, подписывают договора и отпускают товар. И спрашивают – слышали, как в Москве-то сегодня рванули? Ужас!... И тут же переводят разговор на весёленький уикенд…

И уже не понятно: или в самом деле наплевать после дежурного «ужас!», или просто страх загнан в глубь и не высовывается – потому, что «не принято»…

Не стоит говорить, что «с нами что-то случилось»… Это и так понятно.

И вряд ли стоит спрашивать, «как мы дошли до жизни такой»? Если есть голова на плечах – можно сравнить 2004 и 1984 годы. И, как говорится, «почувствовать разницу».

Уже даже нет смысла говорить о «борьбе с терроризмом». У нас вечно что не предвыборная кампания по назначению Президента – так сначала смерть мирных людей, а потом «борьба с терроризмом». Говорим мы об этом – не говорим, а всё едино. Власть решит за нас, а нам выразит соболезнование и выдаст, кому совсем уж не повезло, единовременное пособие.

Единственно, о чём невозможно не говорить – это о боли. За наших людей, погибших сегодня в перегоне метро.

Их жалко. Даже не так – как будто погиб кусок тебя. И не знаешь, как высказать всё, и поэтому ещё больнее.

Люди, давайте вспомним погибших. Давайте начнём думать – что нам делать, чтобы люди не боялись за свою жизнь? И чтобы наши города стали снова мирными и безопасными – как двадцать лет назад. Давайте вспомним – ведь это было, было! Не было страха, не было взрывов, не было погибших от «усыпляющего газа», из метро не выносили десятки окровавленных трупов!

Ну что ещё должно свершиться, что бы мы начали думать?!

Какая нам для этого ещё нужна боль!?