Рыночный механизм оказывается очень дорогостоящим способом координации хозяйственной деятельности. Попробуем представить, сколько времени займёт производство автомобиля, если каждый отдельный производитель шин договаривается с отдельным производителем стёкол, электротехнического оборудования, если мастер торгуется с рабочим по поводу того, сколько тот ему выделит из своего заработка, который он получил при продаже своей части товарной цепочки другому работнику. Величина затрат и временных потерь на такие торги, переговоры и договоры, каждый из которых пусть и будет оптимальным, станет огромной. Именно поэтому создаются системы, где человек работает не на основе торгов, а на основе подчинения приказу в рамках иерархической организации. Это и есть современные фирмы. Теория фирмы Р.Коуза была удостоена Нобелевской премии в области экономики. Фирма не уничтожает издержки производства (уменьшаются лишь издержки торгов, издержки заключения договора и его гарантии, издержки уточнения договора и защиты прав собственности), однако, вместо них в фирме появляются издержки управления работниками после заключения с ними трудового соглашения. К ним относится контроль над исполнением приказа, включающий оценку объёма и качества выполненной работы, борьбу с отлыниванием работников и т.д.

Необходимость существования фирмы не задаётся одной только необходимостью разделения труда: ведь между независимыми фирмами разделение труда есть, а подчинения приказу начальства нет. Есть и чисто организационная, экономическая необходимость существования фирм.

Поясним это на двух примерах. Представим себе сборочный конвейер автомашин, на котором каждый рабочий выполняет определённую операцию сборки. По решению директора завода запущена новая модель. Конвейер запущен, и все рабочие приступили к сборке, кроме ответственного за установку двигателя, т.к. он вдруг решил, что ему платят мало. Ведь контракт его предусматривал сборку прежней модели, а в этой появилась необходимость установки дополнительного винтика! Дойдя до места установки двигателя, конвейер останавливается, и сборка машин прекращается до окончания переговоров с этим рабочим, что приводит к большим потерям из-за прекращения выпуска машин. Приведём другой пример. Допустим несколько первобытных охотников, заранее, в результате длительных переговоров организовали группу с распределением между собой обязанностей при охоте за мамонтом и достающейся каждому доли добычи. Пока охота идёт в чётком соответствии с заранее разработанным планом, проблем нет. Но, когда мамонт уже загнан в ловушку и специально выделенный для этого охотник должен поразить его копьём в самое сердце, мамонт его убивает, что приводит к изменению оговоренного экономического соглашения. В этот момент кто-то из охотников, бьющих в бубен (они так загоняли мамонта в ловушку), должен бросить свой бубен, схватить копьё и убить мамонта. Но кто из охотников должен это сделать? Представим, что в этот момент группа охотников снова соберётся на совещание и станет распределять между собой по-новому обязанности и доли в добыче. Ясно, что за это время мамонт может выбраться из ловушки (например, из неглубокой ямы) и охотники останутся ни с чем. Но если охотой руководит опытный охотник, то он может приказать одному из подчинённых, бубен которого уже не нужен, взять копьё и убить мамонта. А потом, в виде поощрения, выделить ему дополнительную порцию мяса (например, из доли убитого охотника). Как видим, и в доисторическую эпоху действовали многие общеэкономические законы.

Тем самым, существование изменений в экономической ситуации, на которые надо быстро реагировать, заведомо исключает саму возможность построить экономику на сплошном договорном товарообмене. Отметим, что это связано не столько с резким ростом издержек договаривающихся сторон на проведение переговоров, сколько с косвенными, альтернативными издержками из-за их проведения (в приведённых примерах потери дохода от снижения выпуска машин или мяса мамонта). Другое дело - если устроить фирмы, внутри которых переговоры будут резко ограничены наличием прямых связей, необходимостью подчинения приказам (явно или неявно подразумевающейся при найме).

А можно ли всю страну устроить в виде одной большой фирмы без товарообмена и переговоров, на сплошном подчинении приказам? Может и можно, но тогда резко возрастает другой вид издержек - затраты на сбор информации, управление и контроль за выполнением решений. (На самом деле, и то, и другое сводится к затратам на организацию взаимодействия в обществе, получившим в экономической науке название «транзакционные издержки», но здесь мы разграничиваем два их вида).

Представим, что есть две соседних группы, одна из которых занимается оленеводством, другая - рыболовством. Каждую группу имеет смысл устроить по типу фирмы. Надо ли устраивать одну фирму, объединяющую оленеводов и рыболовов, или лучше им обмениваться своими продуктами как товарами - не по приказу, а на взаимовыгодной основе? Думается, объединить их в одной фирме нет смысла по следующим причинам. Во-первых, руководитель новой фирмы не будет столь же тонко разбираться в оленеводстве или рыболовстве, что может привести к экономическим потерям из-за его некомпетентных указаний. Во-вторых, возрастают издержки управления из-за необходимости организации надёжной связи с перемещающимися всё время оленеводами и рыболовами. В-третьих, снижается возможность прямого контроля руководителем фирмы работы и исполнения приказов оленеводами или рыболовами.

Приведённое выше позволяет сделать вывод о том, что на низовом уровне экономику целесообразно устраивать по типу фирм - с малой долей переговоров и товарообмена внутри них, но с большой долей прямых приказов и прямого наблюдения за их выполнением как способа контроля. При увеличении размеров экономического организма возрастают издержки на сбор информации, управление и контроль (в случае организации по типу фирмы), но при этом снижаются издержки договаривающихся сторон внутри организма.

Таким образом, существует некий уровень экономического организма, до которого имеет смысл строить отношения в нём на принципе фирмы. Для экономического организма более крупного масштаба лучше иметь мелкие подорганизмы, внутри которых взаимоотношения сохраняются на принципе фирмы, а между ними - на рыночных принципах товарообмена. На самом деле, и такая формулировка неточна. Подобно тому, как собственность имеет свои уровни и собственников с полномочиями своего уровня, так и подразделениям крупных фирм и корпораций предоставляется возможность действовать как мини-фирмы и вступать между собой и с внешними субъектами в рыночные отношения, но только в рамках своих полномочий. Термин «внутрихозяйственный хозрасчёт» в менеджменте описывает именно эту ситуацию. Государство тоже можно рассматривать как одну фирму, но спектр приказных решений внутри него ограничен тем, что нужно для выполнения функций государства; остальное же делегируется фирмам внутри государства и рыночным отношениям между ними. Универсального ответа на вопрос об оптимальном размере «вложенных матрёшек» фирм нет и быть не может, потому что в одной ситуации может быть выгодней одна организация, в другой - другая. Есть довольно много хороших решений, обеспечивающих развитие экономического организма, а возможно ещё больше плохих решений, которые этого не обеспечивают. По мере развития экономики наборы хороших и плохих решений меняются. Развитие современных средств связи, с одной стороны, снижает издержки управления, что позволяет увеличить размеры фирмы, с другой - снижает издержки на переговоры, что позволяет уменьшить её размеры. Диверсификация экономики придаёт смысл более мелким фирмам, специализирующимся на малых сериях определённых товаров, она же способствует успеху больших корпораций, способных быстро распределить по подразделениям большой объём разнородных работ.

Итак, постоянные рыночные отношения между всеми людьми невозможны и не реализуются на практике, а включают такие добровольные контракты и договоры, которые ограничивают свободу товарообмена на срок действия этих договоров. Поэтому участие рядовых работников в рынке (не считая потребления и трат полученной зарплаты) очень ограничено и может быть отнесено только к моменту поиска работы. Работая наёмным работником, человек продолжает участвовать в рынке как производитель, но его отдельные действия направлены на выполнение приказов и следование нормам контроля (чтобы его не уволили). Иными словами, после подписания контракта товарообмен между предпринимателем и наёмным работником становится очень специфическим, работник и работодатель становятся во многом монополистами по отношению друг к другу. В то же время, они не имеют возможности «вздувать цены» за услуги друг друга: уровень зарплаты ограничен суммой в контракте, а уровень нагрузки на работника ограничен возможностью его ухода. Но и обычная конкуренция альтернативной ценой не действует: работник не может в каждый момент предложить выполнять ту же услугу другому предпринимателю (разве что в нерабочее время), не увольняясь с работы, а предприниматель не может ненадолго воспользоваться услугами постороннего работника, не увольняя данного и не нанимая другого. Получается, что сила рыночных взаимоотношений внутри фирмы, на уровне отдельных людей, в значительной мере ограничена.

Однако, ограничения свободы экономического выбора, связанные с добровольным подписанием контрактов, охватывают лишь малую часть ограничений, наложенных на действия человека. В изложении теории фирмы неявно предполагалось, что рынок, то есть свобода заключения или отказа от заключения контрактов, уже обеспечен, и уже в дополнение к существующей идиллии люди снижают издержки через образование фирм. Но такая ситуация не появляется на пустом месте.

Существуют два основных способа, с помощью которых люди могут повысить своё благосостояние: работа и грабёж. По мнению Лоскутова, если над обменивающимися сторонами не существует какой-либо силы, регулирующей их отношения, соображения экономической выгоды при возможном обмене приводят их к одному из двух альтернативных решений: выменять у соседа интересующую ценность либо отнять её. Ограбить владельца ценности, ничего не дав ему взамен, очевидно, выгоднее, чем дать ему взамен свой товар, но намного рискованнее. Товаровладельцы, предоставленные контролю лишь собственного разума без внешней силы, принимают одно из этих двух решений в зависимости от степени своей алчности и риска потерять всё в случае применения силы.

На протяжении всех исторических эпох, включая капиталистическую, внешняя торговля и разбой составляли, как правило, два рода деятельности людей одной и той же профессии. Слабых грабили, а с равными по силе торговали. Внутренняя торговля значительно снижала исключала прямой грабёж благодаря наличию общественной власти, государства. Таким образом, неизбежным дополнением к отношениям товарного обмена и фактором стабилизации общества с самого начала явилось государственное ограничение возможностей применения участниками обмена методов прямого насилия, принуждения и обмана. Создавать необходимые для этого правила поведения и принуждать к их исполнению - непременная функция любого государства.

Практика проведения рыночной реформы в России убедительно доказывает, что и в наше время там, где государство перестаёт выполнять эту функцию, немедленно возрождаются грубый обман, мошенничество, необязательность партнёров, спекулятивное использование политической и иной нерыночной конъюнктуры и даже прямой грабёж товаровладельцев. Чтобы подобные способы присвоения чужой собственности были невыгодными, необходимы либо способность контрагента к защите своих интересов, либо наличие внешней силы, принуждающей стороны к соблюдению правил честного партнёрства при товарообмене. Такой силой с древнейших времен призвано быть государство, которое ограничивало свободу грабежей на своей территории, собирая взамен силовым способом какое-то количество налогов, необходимых для своего функционирования (по Лоскутову). Итак, рынок не является универсальным регулятором. Регулятором является государство. Попытки минимизировать государственные регулирующие ограничения и ввести свободный рынок приводят не к рынку, а к монополии и групповщине, при которой главными капиталистами, в лучшем случае, станут торговцы героином и вся страна сядет на иглу. Связано это с тем, что при отсутствии силовых ограничений государства на незаконные действия отдельных граждан или групп, все начинают пользоваться своими преимуществами, в т.ч. силовыми. Наиболее «чистым» примером закономерного результата, к которому приводит попытка построить «свободный рынок», является дудаевская Чечня в начале 90-х.

Очень хорошо раскритиковал экономический образ мышления Лоскутов, текст которого мы и приводим с небольшими сокращениями. "Пол Хейне в книге "Экономический образ мышления" изобразил романтическую картинку безупречной работы свободного рынка в виде действия автомобилистов при езде на скоростном шоссе, которые принимают решения автономно, ничего не зная о целях и намерениях друг друга, и, тем не менее, действуют удивительно согласованно. Эта аналогия должна, по мысли автора, всех убедить в том, что в экономике люди могут успешно действовать, руководствуясь только соображениями личной выгоды при полном отсутствии внешнего регулирования. Пола Хейне восхищает факт "сотрудничества посредством взаимного приспособления", которое позволяет автомобилистам перемещаться с одной стороны шоссе на другую "быстро и непрерывно, и гораздо эффективнее, чем если бы кто-то при въезде на автостраду выдавал билеты, предписывающие автомобилям занимать определённый ряд".

Картина, нарисованная Полом Хейне, как нельзя лучше раскрывает суть экономического образа мышления теоретиков-рыночников. Она заключается в полном абстрагировании от всех экономических категорий, а следовательно, и от всех фактов человеческой истории, кроме фактов товарного обмена, и в убеждении, что всякая система экономических отношений сводится к рыночным. Акцентируя внимание на факторе свободного выбора, основанного на соображениях личной выгоды автомобилистов, П.Хейне отвлекается от того, что езда по шоссе не была бы такой эффективной и вряд ли вообще была бы возможной, если бы ей не предшествовала выработка правил дорожного движения (обгона, требований к умению и трезвости водителей, скорости и интервалам передвижения и т.д.), подкрепляемых полицейским контролем над их соблюдением и системой санкций за их нарушение. Он отвлекается также от того, что за этими правилами стоит продолжительный "опыт" многочисленных дорожных происшествий, от того, что если бы не было этого "опыта", его обобщения и привычки выполнять основанные на нём правила, то водителям пришлось бы набить немало металлолома, прежде чем добиться согласованных действий” (по Лоскутову).

Сколько же свободы остаётся в реальной экономической жизни после того, как государство наложило свои ограничения? Рассмотрим такую аналогию. У всякого твёрдого тела может быть, теоретически, шесть степеней свободы. Но если обычной двери предоставить все шесть степеней свободы, она может только упасть на кого-то и прибить. Дверь функциональна только тогда, когда закреплена на петлях и имеет только одну степень свободы (которую, кстати, можно блокировать, запирая дверь на замок). Мало того, нужно знать, как именно предоставить двери одну степень свободы: обычно петли должны крепиться с боковой стороны дверного проёма, а не с верхней или нижней. Точно также всякая реальная экономика настолько далека от абстракции совершенного рынка, что из огромного числа степеней свободы, которыми мог бы теоретически пользоваться человек, общество оставляет ему очень мало возможностей для свободного манёвра. Только в этих узких рамках человек руководствуется мотивами выгоды и повышения полезности в товарообмене, и только с такими ограничениями рынок имеет какой-то смысл и оказывается эффективным механизмом.

Таким образом, современное государство - это необходимая составная часть экономической системы, оно не только способно оказывать огромное воздействие на жизнь всего общества, но и неизбежно оказывает его - даже самой попыткой уйти от выполнения своих обязанностей. В числе основных внутренних регулирующих экономических функций государства выделяются:

Кроме перечисленных функций, одной из важнейших функцией государства является защита экономических интересов нации на международной арене. Известный американский экономист Т.Фридман как-то сказал: “Невидимая рука рынка никогда не окажет своего влияния в отсутствие невидимого кулака. Макдоналдс не может быть прибыльным без МакДоннел Дугласа, производящего F-15 (военный самолет). Невидимый кулак, который обеспечивает надёжность мировой системы благодаря технологии Силиконовой долины, называется Вооружённые силы наземные, морские и воздушные, а также Корпус морской пехоты США”.

Таким образом пора бы уже отказаться от наивной иллюзии «свободных рыночных отношений» и задуматься над укреплением государства.