Стругацкие же, в общем, филологически посредственные, обладают удивительной способностью вплетать в достаточно серое повествование паузы и умолчания. Возьмём их раннюю повесть «Попытка к бегству». В центре повествования описание инопланетного тоталитарного общества, находящегося на уровне социального развития СССР 30-40-х годов – с гулагом и вертухаями. На планете есть Магистраль, проведённая между двумя точками. Из первой точки во вторую по Магистрали идёт непрерывный поток автоматической военной техники. Примерно уровня развития США на 2100 год. Аборигены выдергивают отдельные танки и ракетные установки с дороги и пытаются осваивать. В меру своего разумения (сверление процессора, подсовывание головы под движущуюся гусеницу и т.д.). Об альфацентаврианском Гулаге говорится относительно подробно. Сама Магистраль тоже описывается. Но о её хозяевах не говорится НИЧЕГО. Просто есть точка А, в которой из четвёртого измерения появляется техника, и есть точка В, в которой эта техника исчезает. Кто, куда, почему, зачем – совершенно не понятно. Читателю остаётся строить предположения. Может, это какая-то межзвёздная империя перебрасывает КУДА-ТО технику по галактическому лендлизу , может что-то где-то заклинило. А может это даже так планету изучают – мол, посмотрим, как разумные зверушки реагировать будут.
Об авторах точек А и Б можно было бы сказать определённо – на описание изложенных выше версий хватило бы пары абзацев. Но «и» при этом из повествования бы вывалилось. Нет «и» - нет загадки.
Умолчание, пауза, увеличивает объём сказанного в разы. Читатель провоцируется на некоторое умственное усилие. Если писатель сделал паузу из-за неумелости – ненужное. Что раздражает. А если это мхатовская пауза профессионального актёра?
Выбирая между версиями, читатель, например, может вспомнить о лендлизе земном. Или обратить внимание на то, что планета открыта землянами 22 апреля - в день рождения Ленина. А открыл её человек из земного концлагеря 20-го века – попавший в будущее в результате загадочного временного сдвига. Дальше – больше.
Но Стругацкие фриками не были. Вот их подлинные лица – когда природный габитус ещё не изуродован наплевательским или, - учитывая среду, - может быть, хамелеонским отношением к своему внешнему виду.
Стругацкая «Улитка на склоне» это лучшее РЕАЛИСТИЧЕСКОЕ произведение о коллективизации. Повесть очень небольшая, но там каждая фраза многозначительна. В загадочный лес на чужой планете упал земной вертолётчик. И оказался с лесом один на один, голый. Почему? Лежащего без сознания подобрали местные жители и выходили. Но им очень понравились земные вещи: комбинезон, айфон, пистолет. Они их разломали и посеяли – чтобы выросло таких же много. Это гениальный символ идиотизма деревенской жизни – его абсолютной логичности и абсолютной же тупости. Крестьяне добрые, хотели как лучше. Человека спасли. Вещи – посеяли.
Одна деталь, но имеющая значение символа.
Или гениальное имя местной первобытной девушки – «Нава». Имя славянское, древнее: детское и одновременно магическое, колдовское. Морочащее голову.
Молодой Аркадий Стругацкий.Хорошо знал английский и японский язык.
Другое имя, бывшего сослуживца героя (его зовут Кандид – тоже глубокое значение), – Карл. Очень значащее и вполне определенное для советского читателя. Карл превратился в нечеловека, но сожалеет об этом. Это зомби-гермафродит, участвующий в процессе Одержания – превращения деревень местных жителей в треугольные озёра («Гляжу в озёра синие»).
(Кликабельно.)
А рудиментарные политинформации, продолжающиеся после того, когда проект перепайки мужской части деревень закрыли? Вроде коминтерн распустили, радио отменили. А оно как ногти у мертвецов работает и продолжает нести нечеловеческую абракадабру. А мужички слушают – сами не знают что: «Вишь ты, Паблу Неруду зарестовали – вон как. А в секторе №290ктр13 серопередельный конвектор запустили – справно!» А через полгода все будут на дне треугольного озера. Кормом для хвостатых Нав с перепаянной биологией – их бывших жён и дочерей.
Или «Понедельник начинается в Субботу». Эта вещь написана на заре компьютерной эры, когда сама профессия программиста только что появилась и была экзотикой. В повести происходит столкновение зарождающегося быта программеров с уходящей в прошлое окаменелой долбнёй баптистов. Но это ещё ладно. Стругацкие смотрят далеко вперёд и показывают контуры будущего мира программистов и самого программистского быта. Который базируется, – правильно, - на ФЭНТЕЗИ. То есть люди в 1962 году написали про квесты и РПГ 90-х и 00-х. Когда никто представить не мог, что люди будут сидеть за компами и половину времени заниматься компилированием программ, а половину бегать в обличье эльфов и орков по сказочному лесу. БУКВАЛЬНО. При этом всем обитателям 60-х повесть понравилось, но никто тогда до конца не понял, о чём книга. И НЕ МОГ понять. Т.е. братья жили в ситуации культурного разрыва, обогнав общество на 30-40 лет. Не российское, а вообще - земного шара.
У ворот Warkraft’а.
Кроме того, Стругацкие прекрасные детские писатели (т.е. их можно читать детям и детям они нравятся).
Например, «Гигантская Флюктуация» вещь, написанная совершенно подростковым языком и образами.
«Флюктация» конечно тоже «умолчание». Когда к подростку в темноте подходит случайный прохожий, грузит какой-то ерундой про падающие бутерброды и вдруг оказывается, что это самое важное событие в жизни. В жизни самую важную информацию так обычно и получают.
Способность нагнетать многозначительность конечно побочное качество писателя, но качество редкое, за которое многое можно простить. Хотя Стугацким прощать и нечего – их творчество вершина мировой НФ ХХ века.
Лем, конечно, в чём-то сильнее, у него кроме концептуального совершенства иногда получалась высокая проза. Одна «Маска» стоит вагона Кафок.
(Советую кстати, перечитать. Если символический объём «Улитки» равен фактографическому многотомнику о российской коллективизации, то «Маска» это лучшее произведение об испанской гегемонии в Европе.)
Конечно, Стругацким неимоверно повезло – само их время было гениальное. 60-е эпоха, тогда само время помогало писать. А вот в 90-е и дальше время мешало. Страшно сказать, но Стругацким надо было умереть в 1989 году, как многим деятелям культуры, сделавшим тогда «выбор сердцем». Помню, как один за другим умерли тогдашние знаменитые киноактёры: Миронов и Папанов. Папанов сыграл хорошую роль в нехорошем фильме «Холодное лето», и похоронил себя и созданной собой образ времени. Миронов навсегда остался молодым шутником. А Смоктуновский ещё пожил, и на глазах облез из «Гамлета» в «Сличенко».
Д. Галковский
