То, что происходит в России сейчас (как и все то, что происходило здесь начиная с перестроечных времен), должно быть понято не только как уничтожение, крах, деградация, но и – как строительство, реализация какого-то проекта, какой-то позитивной установки. Все эти двадцать лет не просто разрушается Россия советская, православная, но также создается новое государственное образование – Российская Федерация. Формат новой государственности определяется запросами победителя в холодной войне – западного сообщества (western community of nations).
Россия, в силу ряда общеизвестных причин, является уникальным государством – государством-цивилизацией (которую мы в дальнейшем будем называть восточно-славянской или православной). Поэтому стоящую перед западным сообществом задачу необходимо признать действительно непростой: как можно ликвидировать эту цивилизацию, не получив взамен «геополитический Чернобыль»?
Решение этой задачи в геополитическом аспекте подразумевает ответы на несколько вопросов:
1. Вопрос о путях уничтожения России как мировой державы, как самостоятельного субъекта международных отношений.
2. Вопрос о путях уничтожения всякой потенциальной возможности возрождения России как мировой державы.
3. Вопрос о судьбе Российской Федерации: в каких границах сохранить (и сохранять ли вообще), на какие принципы внутреннего устройства делать ставку и т.д.
Ответы на эти вопросы в целом позволяют обрисовать геополитические перспективы Российской Федерации на протяжении ближайших 30-50 лет.
Часть I. Крушение России. РФ как союзник США.
Несмотря на сверхбыструю деградацию экономики и вооруженных сил России в 90-х годах двадцатого века, вплоть до 11 сентября 2001 года постсоветское пространство (прежде всего, Средняя Азия и Кавказ) было включено в систему безопасности, ориентированную на российские экономические, сырьевые, военные и информационные ресурсы. Эта система безопасности, хоть и расшатанная распадом СССР и появлением ряда государств, реализовывавших акцентировано прозападный курс в своей внешней политике, сохраняла статус самостоятельного геополитического образования.
Размещение российских войск в странах Средней Азии и Северного Кавказа в качестве основного и единственного фактора стабильности в регионе – это один из важнейших признаков, позволяющих говорить о геополитической самостоятельности существовавшей на постсоветском пространстве до 11 сентября 2001 года системы безопасности. Кроме того, «российские стратегические силы обеспечивали устойчивость всего региона относительно потенциальных угроз со стороны сильных государств и военных блоков». Принципиально важно отметить и тот факт, что само постсоветское пространство воспринималось, несмотря на все центробежные тенденции в бывших союзных республиках, как целостность, которой может угрожать нечто извне. Иначе говоря, у постсоветского пространства была своеобразная геополитическая самоидентификация и понимание общности внешних угроз. Такое положение дел, безусловно, являло собой мощную предпосылку к восстановлению влияния России в границах СССР (за исключением Прибалтики) и возрождению России как мировой державы. Особенно следует подчеркнуть единство собственно геополитических и, так сказать, идеологических факторов: фактическое присутствие России в странах региона осознавалось как необходимое не только для поддержания внутренней стабильности, но и для ответа на угрозы извне; с другой стороны, именно осознание некоторой «постсоветской общности» и, следовательно, наличия единых угроз, легитимировало присутствие российских сил на территории бывших союзных республик.
После 11 сентября 2001 года в результате проведения операций против Афганистана, а потом – Ирака, самостоятельная система безопасности, ориентированная на Россию, на постсоветском пространстве была демонтирована. И решающую роль здесь имели именно идеологическая, информационная составляющая.
После навязывания альтернативы «терроризм или США» всему миру, в том числе и самой России и после предсказуемого выбора России, как и почти всего постсоветского пространства, в пользу США, Вашингтон начал проведение военной операции против Афганистана. Американские базы были размещены на территории Узбекистана и Кыргызстана, обеспечивая возможность долгосрочного присутствия в регионе. Чуть позже подтвердились и скрываемые правительствами Казахстана и Таджикистана данные о размещении военных баз США на территории этих государств. Таким образом, вооруженные силы РФ перестали быть единственным фактором сохранения стабильности в Средней Азии. Кроме того, война в Афганистане, «разгром» талибов и принятие западным сообществом «ответственности за будущее Афганистана» означает фундаментальное закрепление США в регионе, то есть вообще сам факт наличия источника угрозы со стороны Афганистана для окружающих государств во многом будет зависеть от воли Вашингтона. В таких условиях сохранение российских баз в Таджикистане становится просто бессмысленным – ведь общая ситуация в регионе уже подконтрольна США. Так вооруженные силы РФ теряют значение стратегических и переходят в статус локальных сил поддержания порядка на театре, контролируемом западным сообществом. Имеет место сдача позиций России на жизненно важном участке внешней границы.
Реализация такого сценария открывала для США блестящую перспективу. Посредством прямых угроз и влияния через международные организации добиться от Ирака увеличения «открытости» и гарантированного увеличения поставок нефти. Снижение цен на нефть нанесло бы сокрушительный удар по экономике России (дефолт 1998 года произошел после снижения цен далее 18 долларов за баррель), ввергнув ее в очередной, на этот раз – затяжной – кризис и надолго лишив возможности играть сколько-нибудь значительную роль хотя бы даже в регионе (не говоря уже о ее роли в мире). Однако как раз этого не случилось. А что случилось нам всем хорошо известно: глупая, ненужная (если исходить из «нефтяного интереса» США) кампания в Ираке, проведенная из рук вон плохо и т.д.
Возникает закономерный вопрос: почему США не нанесли этот мощный удар по России?
Во-первых, экономический крах России сжег бы все инвестиции, поступившие в Россию из стран западного сообщества. Причем, возможно, даже те из них, которые пошли в нефтедобычу (то бишь, почти все инвестиции вообще) – это зависит от реальной себестоимости барреля нефти при добычи в Сибири, оценки которой разнятся довольно существенно.
Во-вторых, и это главное, жизнеспособная (в известных пределах) Россия нужна США как фактор поддержания стабильности в новых, ориентированных на США региональных системах безопасности – в Средней Азии и на Северном Кавказе.
Короче говоря, относительно сильная Российская Федерация нужна США как союзник (причем, как будет показано далее, союзник долгосрочный). Действительно, Вашингтону ведь было прекрасно известно, что война в Ираке повлечет за собой рост цен на нефть, а это, в свою очередь, будет способствовать укреплению экономики Российской Федерации. Но, тем не менее, такой выбор был сделан. Более того, такой выбор был сделан в том числе и с учетом того, что существующий сейчас уровень цен на углеводороды не позволит Евросоюзу реализовать все намеченные интеграционные программы. Думается, все это свидетельствует о придании Российской Федерации нового статуса во внешней политике США. Подробней об этом будет сказано в следующей статье.
А сейчас надо вспомнить Северный Кавказ. «Содействие» РФ в процессе сдачи Грузии, а потом – Аджарии полностью укладывается в рамки тех новых отношений, которые возникли после 11 сентября 2001 года. Россия отказывается от самостоятельности в обеспечении своей безопасности и соглашается на замещение своих стратегических сил силами США или их союзников. Ситуация в регионе теперь зависит от США не только в плане обеспечения безопасности, но и в плане возникновения новых очагов конфликтов. Получив доступ напрямую к кавказским границам Российской Федерации, американцы будут иметь прямую возможность дестабилизации ситуации в приграничных районах РФ и, следовательно, размещения на ее территории сил НАТО (напомню, юридическая сторона возможного размещения сил НАТО на территории РФ была закреплена в соглашениях РФ-НАТО, заключенных в апреле 2004 года).
Вышеописанные события, вкупе с расширением ЕС и с ожидаемой политической вестернизацией Украины, свидетельствуют не просто о геополитическом уничтожении России как самодостаточного государства. Информационное сопровождение этих акций говорит о признании РФ своей новой роли в международных отношениях и об отказе от прежних, советских, «амбиций» (в этом смысле заявления МИДа, так похожие на китайские «последние предупреждения», сделаны, в большей мере для внутреннего, российского пользования – это имитация активной позиции, которая, если все пойдет «по плану», скоро уже будет никому не нужна). Важно здесь не столько то, что были потеряны территории, сколько то, что была утрачена воля к сохранению этих территорий перед лицом внешней угрозы.
Новый статус Российской Федерации – статус долгосрочного «младшего» союзника США – имеет не только геополитическое измерение. Отказ от самодостаточности (который в экономике имел место еще в середине 90-х) означает полноценную реализацию на постсоветском пространстве сценария зависимого развития, для которого характерны увеличение разрыва в уровнях развития сырьедобывающих и развитых стран, ограничение доступа зависимых стран к высоким технологиям и рост технологической зависимости и т.д. Иначе говоря, вхождение в этот статус имеет для России значение выбора долгосрочной стратегии национального развития. Этот статус определит сущность изменений в экономике, в социальной сфере, в информационной сфере, в армии, во внешней политике.
О долгосрочности союзнических отношений РФ и США можно говорить в связи с рядом факторов. Прежде всего, сами вышеописанные трансформации предполагают установление некоторой новой системы региональной безопасности, которая, разумеется, создается не на 5-10 лет, а на более продолжительный срок. Далее – отказ от курса на поддержание ядерного паритета с США, отказ от развития российских стратегических сил, сосредоточение вооруженных сил РФ прежде всего в зонах возможных локальных конфликтов – все это говорит о регионализации России, о превращении ее в региональное государство, занятое решением соответствующих проблем. (Очень грустно осознавать, что наши войска в Таджикистане уже, в сущности, обслуживают интересы западного сообщества, а не России. Не все еще решено вокруг Грузии, но, с учетом общего внешнеполитического курса РФ, и там, можно сказать, наши вооруженные силы выступают фактором поддержания стабильности в сфере влияния западного сообщества).
Еще одним, самым важным в настоящий момент, подтверждением долгосрочности союзнических отношений США и России служит тот факт, что Россия не смогла избежать вовлечения себя в конфликт между США-НАТО и исламским фундаментализмом.
Говорят, Россия ценой помощи штатам в операции против Афганистана купила возможность навести порядок в Чечне. На самом деле все обстоит так: США, ценой возможности для России навести порядок в Чечне, купили Среднюю Азию, вовлеченность России в качестве союзника в стратегические инициативы США, возможность размещать свои войска по всему периметру (и внутри периметра) южных границ РФ. Теперь, когда стабильность в Средней Азии зависит, прежде всего, от НАТО-США, от них же зависит и национальная безопасность самой России. Следовательно, РФ вынуждена теперь быть действительным партнером США во всех стратегических инициативах, в том числе в борьбе против «мирового терроризма».
Геополитическое четвертование России имеет, конечно, свой контекст – «полноценное» включение РФ в мировое (западное) сообщество. Именно с учетом этого контекста можно судить о сущности роли РФ в международных отношениях в ближайшие 20-50 лет. Об этом – в следующей статье цикла.
